это был мой бросок диска. – Он показывает, стоящие рядом встречают репризу восклицаниями. – Недурно, а? Метательный диск! – Он стоит, держа перед собой вытянутую руку с открытой ладонью, но Септимус перебивает его.
– Мы изображали Тесея, – шипит он. – Шевелящиеся пальцы – это был Минотавр, а потом вы должны были покинуть Ариадну, а вовсе не жениться на Андромеде. А последняя сцена – ваше возвращение в Афины на корабле с черным парусом…
– Который престарелый Эгей должен был принять за знак моей гибели…
Недавние недоумения Ламприера начинают проясняться.
– …И совершить самоубийство, да. К счастью, ваше метание диска походило на то, как Тесей машет рукой с корабля, что даже добавило драматической иронии, ну и так далее. Одним словом, друг мой, все попались на эту удочку, но теперь держите вашего Персея в секрете. Ну, Джон… – (Ламприер поворачивается лицом к клубу.) —…мы победили. Вы молодчина.
Септимус улыбается и протягивает своему товарищу по игре бутылку. Боксер и Уорбуртон-Бурлей хмурятся, но мнение Поросячьего клуба единодушно: лавры присуждаются последней паре игроков. Септимус вытаскивает пробку и для себя, они пьют на пару, жидкость напоминает Ламприеру кубок с буквой «X» с легким оттенком буквы «Л», раз, раз, она проскальзывает в его горло, как сироп.
И тут Карга прокладывает себе дорогу через кольцо, образовавшееся вокруг победителей. Ламприер старательно пытается сфокусировать на ней взгляд. Бутылка в его руке наполовину пуста, и тут он начинает подозревать, что пить из нее, пожалуй, не стоило.
– Приз! Приз! – кудахчет Карга.
– Хрю! – подтверждает Поросячий клуб.
– Приз? – невнятно бормочет Ламприер.
– Приз, – поддерживает Септимус.
– Кто первый пойдет к кормушке, мои поросятки? – визгливо кричит Карга им обоим.
Члены Поросячьего клуба начинают обсуждать это между собой. Септимус кладет конец колебаниям.
– Джон пойдет первым, – провозглашает он. – В качестве награды за вдохновенное любительское исполнение.
– За его морскую походку, – выкрикивает кто-то, потому что Ламприер теперь качается в такт со стенами, которые в свою очередь тоже начали раскачиваться.
– Не троньте его ноги, – орет Карга. – Скоро они ему понадобятся! – Несколько чертовски преувеличенных подмигиваний и непристойных взмахов руками обнажают суть едва прикрытого намека.
– Может, мне лучше немного обождать? Кажется, я слегка перебрал, – лепечет Ламприер.
– Вы в превосходной форме, Джон! – ревет Септимус. – Вперед, Тесей!
– Как вы себя чувствуете, Джон? – спрашивает граф.
Ламприеру так худо, что он позволяет себе поддаться на призыв Септимуса. Да, в превосходной форме.
– Прекрасно. Лучше некуда, – отвечает он и, накренившись, бредет к лестничному маршу в дальнем конце комнаты.
Когда он добирается до лестницы, она начинает валиться на него. С шендианской медлительностью