кармана. Я сделал вид, будто ничего не заметил, но, взглянув мельком на Желтый Платок, понял, что хитрый китаец успел убедиться в пустоте того самого кармана, который держал его до сих пор в почтительном страхе. Положение становилось тем более серьезным, что за время погони за джонками на «Северном Олене» набралось много воды, которая начинала теперь заливать уже пол кубрика. Китайцы указали на прибывающую воду и вопросительно взглянули на меня.
– Да, – сказал я. – Много-много вода. Наша скоро-скоро потонут, если ваша не будет черпать. Понимай?
Нет, они не «понимай». По крайней мере они все отрицательно покачали головами, хотя тут же начали весьма оживленно переговариваться на своем языке. Я приподнял несколько палубных досок, достал из-под них пару ведер и стал знаками приглашать своих пленников приняться за работу. Но они только засмеялись в ответ, причем одни забрались в кубрик, а другие влезли в рубку.
Их смех не предвещал ничего хорошего. В нем чувствовались угроза и озлобление, которые отражались в их мрачных взглядах. Желтый Платок, обнаружив, что мой карман пуст, стал вести себя очень дерзко и беспрестанно шнырял среди других пленников, страстно убеждая их в чем-то.
Сдерживая раздражение, я спустился в кубрик и начал вычерпывать воду. Но не успел я взяться за дело, как бугель перенесся на другую сторону, парус вдруг наполнился, и «Северный Олень» сильно накренился. Поднялся дневной ветер. Джордж был отъявленный пресноводный моряк, так что мне пришлось бросить вычерпывание и взяться вместо этого за руль. Ветер дул прямо с мыса Педро и с высоких гор, лежавших за ним, он налетал на нас неровными порывами, от которых паруса то выпячивались, то лениво полоскались.
Кроме того, Джордж был самый беспомощный и неумелый человек, какого мне когда-либо приходилось видеть. Не говоря уже о природной неуклюжести и непригодности, он был чахоточный, и я знал, что если он возьмется за вычерпывание, то это еще, чего доброго, вызовет у него кровохарканье. Однако вода все прибывала и положение становилось критическим. Я снова приказал китайцам взяться за ведра. Но они только вызывающе рассмеялись в ответ на мое приказание. Те из них, кто сидел в каюте по щиколотку в воде, оживленно переговаривались со своими товарищами, стоявшими на рубке.
– Вы бы лучше взяли свое ружье да заставили бы их выкачивать, – сказал я Джорджу. Но он отрицательно покачал головой, ясно показывая всем своим видом, что боится. Китайцы понимали это так же хорошо, как и я, и их наглость становилась просто невыносимой. Сидевшие в каюте взломали ящики, где хранилась провизия; к ним присоединились стоявшие на рубке, и все вместе они устроили пир из наших сухарей и консервов.
– Пусть их, не все ли равно,[12] – сказал Джордж слабым голосом.
Я дрожал от бессильного гнева.
– Если мы сейчас же не приберем их к рукам, то потом будет поздно. Нужно во что бы то ни стало припугнуть этих негодяев.
Вода поднималась все выше и выше, а порывы ветра, предвещавшие устойчивый