Владимир Хазан

Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)


Скачать книгу

старшего 15-лет<него> сына попросить Вас выслать коллекцию местных почтовых марок. Стоимость их возвращу с благодарностью. Если эта просьба исполнима, не откажите марки направить по адресу, указанному в начале.

      Кроме того, буду очень благодарен, если найдете возможным сообщить мне хоть пару слов о своем житье-бытье. Удалось ли Вам сохранить присущие Вам уверенность и бодрость<?> Со своей стороны, я Вам очень благодарен за слова ободрения в Вашем предыдущем письме. Но с горечью должен сознаться, что за время скитальничества мне особенно пришлось разочароваться в людях, почему мне особенно приятно вспоминать таких людей, увы, редких, как Вы.

      От всей души желаю Вам всего, всего наилучшего и крепко жму Вашу руку.

      И. Керножицкий

      На днях уезжаю за поисками «куска хлеба» в Болгарию, почему прошу мне адресовать так: М. Кассев для меня. Акцион<ерное> о<бщест>во «Труд», Рущук, Болгария.

      В то же время, что и Рутенберг, в Париже находился хороший его знакомый по США, известный сионистский деятель Н. Сыркин (см. прим. 17 к II: 5), входивший в состав американской делегации на Парижской мирной конференции. В нее вошли также и другие американские еврейские деятели, кого Рутенберг хорошо знал по Нью-Йорку: президент АЕКом Л. Маршалл и его видные члены – С. Адлер (1863–1940), известный адвокат, филантроп, еврейский общественный и сионистский деятель Б. Флекснер (1865–1945) и др. Руководил американской делегацией Дж. Мак (1866–1943), к тому времени президент АЕКон.

      О своей встрече с Рутенбергом в Париже Сыркин, полагавший, что он расстрелян большевиками (об этом уже шла речь выше), рассказал в очерке «Моя встреча с Пинхасом Рутенбергом», опубликованным в варшавской идишской газете «Haint».

      Для меня была большая, необыкновенная радость, – писал Сыркин, – когда я узнал, что Пинхас Рутенберг в Париже, и когда вскоре он пришел увидеться ко мне в отель. За парой бутылок вина – и да не обидится на это пролетариат: была и бутылка настоящего шампанского – мы в хорошем ресторане, в тесном кругу провели вечер, где было много-много воспоминаний и споров.

      В этой беседе, между прочим, Рутенберг, по словам Сыркина, сетовал на свой российский вояж в погоне за революционной химерой – лучше бы остался в Америке, где его деятельность в конце концов привела бы к зримым результатам – созданию Еврейского легиона.

      Ему так горячо хотелось отправиться с легионом в Эрец-Исраэль и поднять еврейский флаг над Иерусалимом! – восклицает Сыркин (Syrian 1919: 3).

      Было ли это минутным сожалением или в рутенберговской душе действительно шевельнулось сомнение в целесообразности принятого им участия в проигранной битве за российскую свободу и демократию, сказать трудно. Нет оснований не доверять свидетельствам современников, тем более когда речь идет не о мемуарном, а, что называется, репортажном жанре (очерк Сыркина появился в печати 1 августа 1919 г.). В то же время не стоит забывать об общем эмоциональном состоянии Рутенберга, в котором он находился, когда они встретились. Чувства, которые он переживал, вряд ли сводились к простому сожалению о тактическом промахе, неверно сделанном шаге. Речь нужно вести о чем-то неизмеримо более значительном