завтра слух, что, сосредоточившись на северо-восток от Кишинева, пойду на Рыбницу, Балту, Ольвиполь на соединение с поляками. Авось надую немцев, хотя сомнительно, положение в общем тяжелое – слишком поздно уходить. Офицер 2-й бригады не может сегодня ехать, и чтобы не задерживать уход, взял 75 тысяч рублей за 120 000 лей для уходящих с собой. – Выехали из общежития в 2½ часа. Мигай остался, чтобы взять «Лаурин-Клемент»[29], – будет нагонять. Я с Невадовским[30]{41}, Храповым и помощником шофера пошли вперед на «Пирсе»[31]. До границы раза три останавливали с пропусками. В Унгенах нагнали броневиков на переправе; возня с комендантом, детально проверяющим машины. Ступин, наскочив на «Пакаре»[32] на переднюю машину, разбил фонари, помял крыло; с машиной что-то не в порядке– ее буксировали; остался сзади еще и грузовой «Пакар». Погода хмурится, начинает накрапывать. Дорога дрянь, ухабы.
От Унген на «Пирсе» ушли значительно вперед. Хотели сегодня попасть в Кишинев (остальные решили ночевать в дороге), но остановки с пропусками; две лопнувших шины и плохая дорога – задержали – уже темнело, часов в 8 часов приехали в Калараш; фонари не горят, ночевать в Кишиневе негде. Решили искать приюта у священника (благочинный), там ликвидационная комиссия 27-го тяжелого дивизиона; напоили чаем, покормили, устроили на ночлег на походных кроватях. Разговоры на темы пережитого, хозяйничанье большевиков, приход румын.
Дождик, дорога немного грязнится.
Насморк и бессонница продолжают изводить. Хозяева артиллеристы напоили чаем. Выехали около 11. На подъеме в Калараше долго возились по скользкой мокрой дороге, буксовали колеса, долго надевали цепи, в остальном добрались до Кишинева без приключений около 2 часов дня. Прямо в штаб 2-й бригады. Сдал деньги, по-видимому, присоединится мало – несколько десятков – результат работы руководителей и прямо отговаривающих, и затрудняющих и всячески работающих против (особенно, говорят, Асташев{42} и Ракитин[33]{43}); вообще состав оставляет желать лучшего – распущены, разболтаны. В 6-м часу узнал о прибытии горного и кавалерийского эшелона – было столкновение на одной станции, кажется, Калараше с румынами, выславшими роты, выставившие пулеметы; у нас ответили тем же выставлением пулеметов с лентами; одному румынскому офицеру дали затрещину, разошлись миром, румыны ушли и больше не занимались провокацией.
2 марта
В это время в Кишиневе находилось много офицерства. Дроздовский произнес там прекрасную речь о целях похода, предлагал подчиниться с отрядом генералу Белозору{44}, лишь бы скорее пойти на помощь генералам Алексееву и Корнилову. Но генерал, основываясь на приказе штаба Румфронта, освободил всех от обязательств по подписке, называя этот поход авантюрой. Он уговаривал не идти, не доверяться безумному плану Дроздовского. Из всех бывших в Кишиневе – присоединилось всего 60 человек. Амуниции, бывшей в большом количестве, не выдали отряду