честная.
Ведь от этих поминаний
Нет мне облегченья.
Ведь от этих поминаний
Только злей мученья.
И пускай заложат камнем,
женушка родная,
и пускай заложат камнем,
вдовушка честная,
ход, к монашенкам ведущий,
женушка родная,
в монастырь Святой Агеды,
вдовушка честная.
Петухи никак запели,
женушка родная?
Петухи никак запели,
вдовушка честная?
– Да уже как раз и полночь,
граф Арнау милый.
Да уже как раз и полночь,
Господи, помилуй!
– Ну тогда хоть на прощанье
облегчите муку.
Ну тогда хоть на прощанье
дайте же мне руку!
– Да вы мне ее сожжете,
граф Арнау милый.
Да вы мне ее сожжете,
Господи, помилуй!
Дама из Арагона
Есть в Арагоне юная дама,
солнцу равная красой;
кудри золотые вьются
до земли у дамы той.
(Ох, как искусно, Анна Мария,
Ты крадешь сердец покой!)
Кудри матушка ей чешет,
взявши гребень золотой;
каждый локон – загляденье,
чудо – волосок любой,
волосков атласные пряди
облегают стан прямой.
Ей сестричка их заплетает
гладкой, ровною косой;
косу крестная кропит ей
ароматною водой,
а невестка перевивает
разноцветною тесьмой.
С дамы брат очей не сводит,
горд красавицей сестрой;
с ней на ярмарку он едет
и, не стоя за ценой,
серьги, кольца выбирает
для сестрицы дорогой,—
от их тяжести платочек
чуть не рвется кружевной,
«Братец, братец мой! К обедне
ты сходи, прошу, со мной!»
В храм войдет – алтарь мгновенно
блеск удваивает свой;
капли розами расцветают,
коль черпнет води святой.
Место уступить все дамы
ей спешат наперебой;
на полу сидят все дамы,
ей же ставят стул резной.
Капеллан, забыв молитвы,
путает одну с другой;
певчий вовсе умолкает,
от смущенья сам не свой.
«Кто ж она? Кто эта дама,
столь прекрасная собой»?
Скажет: «Дочь», – король французский,
здешний – назовет сестрой.
Кто не верит, пусть вглядится
в башмачка узор цветной:
арагонский герб с французским
он увидит пред собой.
Узники Лериды
Как в Лериде, славном граде,
все узники вместе сидят,
сидят и поют они песню,
а было их сто пятьдесят.
Их песню слушала дева,
под окном тюрьмы затаясь.
Они ее увидали
и песню прервали тотчас.
«Что ж, узники, вы не поете,
иль вам помешала я?»
«Ах, как же нам петь, сеньора?
Темница наша страшна,
сидим без воды и хлеба,
гуляем