налил. Он нагнулся над столом, обеими руками обхватил стакан, понемногу высосал вино и сразу пришел в себя.
– Ну вот я и жив! Спасибо, брательник…
– Ешь крендели, закусывай, – предлагаю.
– Не надо. А ты чего не пьешь? – спрашивает меня, а сам любовно косится на косушку.
– Сыпь! Я не буду.
– Во спасибо!.. А то не прохватило.
На этот раз он сам налил полный стакан, выпил с маху и крякнул:
– Теперь жив.
– Чайку?
– Коли милость твоя, и чайком бы погреться…
– Малай-й! – подозвал он полового. – Прибор к паре и на семик сахару… Да кипяточку, – и подвинул половому свои две копейки, лежавшие на столе.
Половой сунул в рот две копейки, схватил чайник и тотчас же принес два куска сахару, прибор и чайник с кипятком. Мой сосед молча пил до поту, ел баранки и, наконец, еще раз поблагодарив меня, спросил:
– А ты по какой ударяешь?
– Да по такой же! Вишь, зимогорю…
– Я тоже зимогор, уж десяток годов коло Будилова околачиваюсь, а сейчас при месте, у Сорокина, на белильном… Да вчера получка была, загулял… И шапку пропил… Как и дойду, не знаю…
Разговорились. Я между прочим сказал, что не знаю, как прозимогорю до водополья и что сегодня ночевать негде.
– Эка дура! Да на завод к нам! У Сорокина места хватит…
– Да я не знаю работы…
– В однорядь выучат… Напьемся чаю, да айда со мной. Сразу приделят к делу…
Он кое-что рассказал о заводе.
– У меня паспорта нет.
– А у кого он на заводе есть? Там паспортов не любят, рублем дороже в месяц плати… Айда!
Ввалилась торговка. На руке накинута разная трепаная одежонка, а на голове, сверх повязанного платка, картуз с разорванным пополам козырьком.
– Почем картуз? – спрашиваю.
– Гривенник.
– А гривну хошь…
– Добавь семишку, за пятак владай!
Я купил засаленный картуз и дал зимогору. Мы зашагали к Волге.
Глава пятая
Обреченные
Вспомню белильный завод так, как он есть. Приходится заглянуть лет на десяток вперед. Дело в том, что я его раз уж описывал, но не совсем так, как было. В 1885 году, когда я уже занял место в литературе, в «Русских ведомостях» я поместил очерк из жизни рабочих «Обреченные». Подробнее об этом дальше, а пока я скажу, что «Обреченные» – это беллетристический рассказ с ярким и верным описанием ужасов этого завода, где все имена и фамилии изменены и не назван даже самый город, где был этот завод, а главные действующие лица заменены другими, – словом, написан так, чтобы и узнать нельзя было, что одно из действующих лиц – я, самолично, а другое главное лицо рассказа совсем не такое, как оно описано, только разве наружность сохранена… Печатался этот рассказ