как ставит на него фужеры и рюмки, раскладывает на тарелочки фрукты и закуски.
– Хочешь, я переоденусь к ужину? – кокетливо спросила молодая женщина, покончив с приготовлениями.
– Переоденься, – без всяких эмоций согласился Ерожин.
Надя открыла шкаф, достала платье и ушла с ним в ванную. Пока она там занималась собой, Петр Григорьевич, глядя в одну точку, неподвижно застыл в кресле. Надя вышла. Она чуточку подвела глаза, и от этого они стали еще темнее. За время болезни Петра жена побледнела и немного осунулась, но сейчас, при помощи косметики, цвет лица восстановила.
Молодая женщина в этот момент и впрямь была удивительно хороша. Но реакции мужа Надя не дождалась. Он смотрел мимо.
– Что с тобой, Петя? Тебе нехорошо? – спросила она и опустилась в кресло.
– Нет, все нормально, – ответил Ерожин и взялся открывать водку.
– Что случилось? Почему ты такой злой и чужой? – прошептала Надя.
– Тебе показалось, дорогая. – Петр разлил водку в две рюмки и поднял свою:
– За все хорошее.
Он выпил залпом.
– Петя, я же водку не пью. Вот вино. Но я не умею откупоривать бутылки. – Голос женщины звучал обиженно и растерянно. Таким своего мужа Надя наблюдать не привыкла.
Ерожин взял вино и ввинтил в пробку штопор.
– Прости, я не сообразил, – сказал он и как бы между делом спросил:
– Ты давно видела Алексея Ростоцкого?
– Десять дней назад. А почему ты этим интересуешься? – в свою очередь спросила Надя и покраснела. Ерожин сделал вид, что смущения жены не заметил:
– Просто так. Он был в Москве?
– Да, он был в Москве и заходил сюда. – Надя не понимала, чего хочет муж, и потому терялась.
– В эту квартиру? – Ерожин снова наполнил свою рюмку и залпом выпил.
– Конечно. Он проверил, как идет ремонт, и связал Вольдемара с киевскими заказчиками, – ответила жена, с тревогой наблюдая, как Петр Григорьевич опять наливает себе водку.
– Ладно, давай выпьем, – предложил Петр и снова поспешил разделаться со своей рюмкой.
– Тебе нельзя столько пить после больницы. – Надю все больше удивляло его поведение.
– Мне ничего нельзя, а другим все можно, – не слишком трезвым голосом возразил Ерожин.
– Петя, я начинаю тебя бояться. В чем дело? – На глазах Нади выступили слезы.
– Меня бояться? Это что-то новое, – усмехнулся супруг. Водки в бутылке не осталось, он попробовал налить себе вина, но не попал в фужер:
– И что вы делали с Ростоцким?
Алексей принял ремонт и ушел?
– Нет. Он пригласил меня пообедать, и мы сходили в «Прагу».
– И все?
– И все. Петя, ты же напился. Ты ослаб после больницы, тебе будет плохо.
– Может, мне и так плохо. А почему мне должно быть хорошо? – вопрошал Петр Григорьевич пьяным голосом.
– Петя, если бы не твоя болезнь, я бы сейчас же уехала на Фрунзенскую. Я не хочу тебя видеть в таком состоянии. Мне больно, – сказала Надя и,