меня в восхищение. Однако должна заметить: хотя предметом исследования мистера Готерхэма являлись птицы, время от времени он делал весьма интересные замечания, находя в птичьей анатомии или повадках сходства с драконьим родом. Поскольку (как я уже говорила) искровичков в то время классифицировали как вид насекомых, эту книгу можно считать моим первым знакомством с чудесным миром драконов.
Здесь следует хотя бы мимоходом описать мою семью: без них я никогда не стала бы той, кем являюсь сейчас.
Думаю, некоторое впечатление о моей матери у вас уже сложилось. Она была честной и праведной представительницей своего сословия и приложила все старания к тому, чтоб научить меня быть настоящей леди, но невозможного не достичь никому. Изъяны в моем характере – вовсе не ее вина. Что до отца, деловые интересы часто заставляли его надолго отлучаться из дома; для меня он был человеком не столь близким и потому, пожалуй, более терпимым: он мог позволить себе роскошь смотреть на мои проступки как на очаровательные девичьи причуды, тогда как иметь дело с беспорядком и одеждой, уничтоженной в результате этих «причуд», приходилось матери. Я взирала на него, как дикарь на мелкого языческого божка – искренне стремясь заслужить его благоволение, но не вполне понимая, чем его умилостивить.
Что касается прочих родных – я была четвертой из шести детей в семье и притом, как уже говорила, единственной дочерью. Большинство братьев, как много бы они для меня ни значили, не представлены на страницах моего повествования: их жизни почти никак не связаны с моей карьерой.
Единственное исключение – уже упомянутый мною Эндрю; тот самый, у кого я стянула перочинный нож. Именно он чаще всех остальных с великой охотой участвовал во всех моих предприятиях, приводивших в отчаяние мать. Услышав о моих кровавых экспериментах за стогом сена, он был впечатлен, как может быть впечатлен лишь восьмилетний мальчишка, и настоял, чтобы я оставила нож себе – как трофей в память о своих свершениях. Нож тот у меня не сохранился. Да, он заслужил почетное место рядом с Изумрудиком и Готерхэмом, но был потерян в Мулинских болотах. Однако перед этим он спас мою жизнь, освободив меня от гибких стеблей, которыми связали меня похитители-лабанцы, и я навеки благодарна Эндрю за этот подарок.
Благодарна я ему и за то, что брат помогал мне в детские годы, используя мальчишеские привилегии в моих интересах. Когда отца не было в городе, Эндрю таскал для меня книги из его кабинета. Таким образом, труды, которые мне самой ни за что не позволили бы читать, находили путь в мою комнату. Я прятала их под матрасом или за гардеробом. Новую горничную приводила в ужас даже мысль о том, что ее могут застать отдыхающей, и на прежнюю сделку она не соглашалась, зато была падка на сладости. Заключив с ней новое соглашение, я нередко читала до поздней ночи.
Конечно, почти все книги, что приносил мне Эндрю, относились к естественной истории. Мои познания, начавшиеся с крылатых, охватили все виды животных – млекопитающих, рыб, насекомых и пресмыкающихся,