поджав губы.
Молодой муж пожал плечами. Фронвизер видел, что его мучает совесть. Тревога и беспокойство прочертили на юном лице глубокие морщины.
– Примерно неделю, – ответил он тихо. – Отец счел необходимым…
– У нас в Вероне хорошие врачи, – прервал его старик. – Или мне следовало оставить ее у старой карги, в этой вонючей дыре? Все равно мы не можем позволить себе такую долгую отлучку. Мой сын нужен мне в конторе.
– Ей следовало лежать по меньшей мере три недели, – возразил Симон. – У нее воспалилось лоно после родов.
– Так дайте нам что-нибудь! – вскинулся на него старик. – Врач вы или жалкий шарлатан?
Фронвизер, промолчав, снова скрылся за занавеской и, вымыв предварительно руки, теплой водой очистил промежность женщины. Но он подозревал, что уже слишком поздно. Сколько раз приходилось ему наблюдать подобное! В большинстве своем роженицы умирали от странной лихорадки в первые недели после родов. Врачи полагали, что в теле женщины начинали закисать какие-то вещества, еще неисследованные. Но Симон был убежден, что эти вещества попадали в тело намного позже. Он упоминал об этом в своем трактате. Правда, доказать Фронвизер пока ничего не мог, это были только предположения.
Лекарь сделал повязку из чистых тряпок и завернул в нее листья высушенного тысячелистника, арники и живокоста, чтобы уменьшить воспаление. Потом осторожно одел женщину. Та слабо постанывала.
– Необходимо каждый час менять повязки, – обратился Симон к оробевшему мужу. – Я дам вам свежих трав. И было бы разумнее остаться ненадолго в Шонгау. Я знаю хороший постоялый двор…
– У нас нет на это времени, – покачал головой старик. – Кроме того, я хотел бы вверить свою невестку в надежные руки. Наш врач в Вероне знает толк в кровопускании – уверен, ей станет лучше. К тому же аббат в Роттенбухе предоставит более достойный кров, нежели в этом вонючем городишке.
– Ей ни в коем случае нельзя терять кровь! – предостерег Симон. – Я настоятельно советую…
Но старик прервал его, сунув ему в руку несколько монет.
– Этого должно хватить. Счастливо оставаться, господин лекарь.
Последнее слово он буквально выплюнул, после чего вновь надел шляпу и накинул плащ. Его сын между тем осторожно поддерживал жену. Симон помог ему вывести ее на улицу, где дожидалась карета, и быстро взглянул на толстую няньку с маленьким ревущим свертком на руках. Кучер щелкнул кнутом, карета тронулась с места и вскоре скрылась в сгущающихся сумерках.
«Езжайте с Богом», – подумал Симон.
Однако особых надежд он не питал. Скорее всего, молодая мать умрет прежде, чем они доберутся до Вероны. Лихорадка, которая так часто начиналась у женщин после родов, была скоротечна и беспощадна.
Глубоко опечаленный, Фронвизер вернулся в процедурную. В кармане звенели монеты, полученные от старого торговца, – столько лекарь зарабатывал примерно за неделю. Тем не менее особой радости Симон не испытывал. Он достал монеты и получше к ним присмотрелся. Пять серебряных талеров, таких же, какие