Но это, возможно, было частью игры, которую затеял Мартин…
– Мартин, это ты? – спросила она нерешительно.
– Конечно, моя сладкая голубка, – вновь послышался хриплый голос. – Подойди ко мне, я так скучал по тебе…
– О, Мартин!
Теперь Тереза не сомневалась. Так называл ее только Мартин. Она побежала на голос. Колонны там полностью терялись во мраке, лишь мерцал слабый огонек – видимо, Мартин зажег для нее свечу. Может, он даже принес подушки и кувшин вина… Это было бы превосходно! Тереза двинулась на огонек, и в этот момент за спиной у нее послышались шаги.
– Мар… – только и успела выговорить женщина.
В следующий миг она получила удар по затылку и, не издав ни звука, повалилась на пол. Из темноты по-прежнему доносились тихие голоса и смех, и больше ничто не нарушало тишину.
Сильные руки подняли Терезу и, точно свиную тушу, погрузили в небольшую тележку, скрытую за колоннами. Поверх тела легло покрывало, и тележка тронулась с места.
Незнакомый коробейник, сгорбленный и в широком плаще, тащил свои товары через рыночную площадь. Стражник мельком посмотрел ему вслед и громким криком сообщил горожанам, что в Мюнхене все спокойно.
– А у Дайблера большой дом? Больше, чем твой? И в углу у него тоже висит меч, как у нас в Шонгау?
Маленький Пауль подпрыгивал рядом с Куизлем, как ополоумевшая собачка. Всю дорогу из Ау он засыпа́л деда вопросами. Якоб неразборчиво ворчал в ответ. Как и Симон, палач нес на плече сверток, куда они сложили свое скудное имущество. Георг тоже вызвался проводить их до нового пристанища, но после собирался вернуться в Ау вместе с отцом.
Магдалена взглянула на отца и Пауля и невольно улыбнулась. Мальчик души не чаял в дедушке и мечтал когда-нибудь стать известным палачом. Не менее известным, чем Георг Абриль, их далекий предок, который заработал целое состояние во время охоты на ведьм в Шонгау и ездил на казни по всей Баварии, в том числе и в Мюнхен.
Иногда Магдалене сложно было любить Пауля так же, как старшего сына. Если Петер увлеченно читал, писал и рисовал, то Пауль постоянно пропадал на улице и часто возглавлял ватагу мальчишек, с которыми творил всевозможные глупости, опрокидывал помойные ведра и дрался со сверстниками. Во всем его облике было что-то дикое, жестокое. Однажды Магдалена увидела, как он свернул шею птице и внимательно наблюдал, как она умирает.
«Видимо, есть в нас что-то такое, иначе не было бы в нашем роду палачей, – подумала Магдалена. – Что ж, по крайней мере, Петер не такой. Может, завтра при дворе Симон чего-нибудь добьется для него».
Собрание в трактире продолжалось до поздней ночи, так что теперь они вынуждены были идти в полной темноте по узкой, обледенелой тропе. Дайблер жил недалеко от Зендлинских ворот, едва ли не в другом конце Мюнхена. Он решил, что лучше идти вдоль городской стены и добраться до ворот. В это время горожанам запрещено было появляться на улицах, и Дайблер не хотел попадаться на глаза стражникам. Он собирался приютить у себя семью