.

отвороты брюк.

      Вот и дом старины Адамса, на той стороне. Как Адамс им гордился! Широченные окна, облицовка из серого дикого камня… Теперь камень зеленый от ползучего мха, разбитые окна – словно ощеренные пасти. Бурьян заполонил лужайку, забрался на крыльцо; высокий вяз уперся ветвями во фронтон. Грэмп еще помнил тот день, когда Адамс посадил его.

      Он остановился посреди заросшей улицы – ноги по щиколотку в пыли, руки сжимают трость, глаза плотно закрыты…

      Через дымку лет донеслись до него крики играющих детей, тявканье ворчливой дворняжки с соседнего двора, где жили Конрады. А вот и Адамс, голый по пояс, орудует лопатой – яму готовит, и рядом лежит на траве деревце, корни мешковиной обернуты.

      Май 1946 года. Сорок четыре года назад. Они с Адамсом только что вернулись домой с войны…

      Звук шагов, приглушенных пылью, заставил Грэмпа испуганно открыть глаза.

      Перед ним стоял молодой мужчина, лет тридцати или около того.

      – Доброе утро, – поздоровался Грэмп.

      – Надеюсь, я вас не напугал? – сказал незнакомец.

      – Вы видели, как я стою тут болван болваном, с закрытыми глазами?

      Молодой человек кивнул.

      – Я вспоминал, – объяснил Грэмп.

      – Вы тут живете?

      – Да, на этой самой улице. Последний здешний обитатель, можно сказать.

      – Тогда вы, может быть, поможете мне.

      – Постараюсь, – ответил Грэмп.

      Молодой человек замялся:

      – Понимаете… Дело в том… Ну, в общем, я совершаю, как бы это сказать, что-то вроде сентиментального паломничества…

      – Понятно, – сказал Грэмп. – Я тоже.

      – Моя фамилия Адамс, – продолжал незнакомец. – Мой дед жил где-то здесь. Может быть…

      – Вот этот дом, – показал Грэмп.

      Они постояли молча.

      – Славный уголок был, – заговорил наконец Грэмп. – Вон то дерево ваш дедушка посадил сразу после того, как с войны приехал. Мы с ним всю войну вместе прошли и вместе вернулись. И погуляли же мы в тот день…

      – Жаль, – произнес молодой Адамс. – Жаль…

      Но Грэмп словно и не слышал его реплики:

      – Так вы говорите, ваш дед! Я что-то потерял его из виду.

      – Умер, – ответил молодой Адамс. – Уже много лет назад.

      – Помнится, он влез в атомные дела, – сказал Грэмп.

      – Совершенно верно, – с гордостью подтвердил Адамс. – Сразу подключился, как только началось промышленное применение. После Московского соглашения.

      – Это когда они порешили, что воевать больше невозможно.

      – Вот именно.

      – В самом деле, – продолжал Грэмп, – как воевать, когда не во что целиться.

      – Вы подразумеваете города? – сказал Адамс.

      – Ну да. И ведь как все чудно вышло… Сколько ни пугали атомными бомбами – хоть бы что, все равно за город все держались. А стоило предложить им дешевую землю и семейные вертолеты – так и кинулись врассыпную, чисто кролики, чтоб им…

      Джон Дж.