дядя Дима.
– Так ведь власть же сменилась вроде, – попробовал убедить его Окурок. – Налог уменьшили. Халяву раздают. Мэр вон приехал. Прикиньте, мужики, настоящий Мэр будет!
Видел он этого «Мэра-Губернатора».
Правитель города Заволжска Сеня Павловский, он же Семен Палыч, он же Палач, был высоким кряжистым мужиком с большими кулаками, поросшими седым волосом, с мясистым красным носом и широкой лысиной, обрамленной кружком уцелевших волос. Он приехал чуть позже основной орды на облезлом джипе и к жителям Калачевки вышел одетый в серый пиджак с накладками на локтях и в чуть засаленные брюки. На ногах блестящие штиблеты. Еще был полосатый галстук и почти белая рубашка. Он, как говорили, раньше был хозяином поселка с населением в три тысячи душ. Поселок назывался городом, а по сути, был деревней, кормившей себя кое-как. Продукта хватало для правителя, его семьи из четырех жен с кучей детей, трех десятков «милиционеров» и стольких же мужиков и баб господской челяди. В общем, копия Гоги, только русский. Был он господином для жителей и настоящим владельцем всего имущества Заволжска, пока туда не приехало СЧП.
Свою вотчину Павловский предоставил в распоряжение Уполномоченного без разговоров и даже без торга и в дальнейшем помогал заниматься мирными делами на присоединенных территориях. Другим начальникам орды такие дела казались «скучными». Поэтому-то его и прислали сюда.
– Вы что, дядя Дима, думаете, я ребенок? – обиделся пацан. – Хоть с Бобром, хоть с этим х. лом… тут жизни не будет. Я этого Мера первый раз в глаза вижу, но уже понимаю, что он козлище. Дань уменьшили, а потом снова по полной введут. Обратно будет плохо. Обратно будем голодать. Мы тут не люди, а рабы. А в отряде я человеком стану. Если выживу. Воином. Добычу буду брать с боем, по-честному. А не повезет, и завалят враги – так на то и судьба. Лучше так, чем здесь гнить.
– Дело говоришь! Молоток! Держи «пять»! – подхватили взрослые, поддерживая пацана и хлопая его по плечам. – Мужик!
Мальчишка аж покраснел от счастья.
Да и говорил он совсем как взрослый, впрочем, взрослыми теперь становились очень рано. Новое время просто не давало времени на беззаботное детство.
Через пятнадцать минут (часы Димон всем показал с деланной небрежностью) они были у поста на южной оконечности лагеря, который, судя по корявой надписи, назывался «КПП южное».
Только сейчас Окурок оценил, что поставили эти блокпосты с таким расчетом, чтоб нельзя было пройти незамеченным. Вдоль «периметра» вырубили все высокие кустики, убрали весь хлам и сломали все заборы и сараи, чтоб получившаяся полоса шириной метров в тридцать прекрасно просматривалась в обе стороны. И простреливалась. Уже строились и смотровые вышки.
Вдоль границы занятого чужаками участка как раз лениво шел патруль: два бойца в мохнатых меховых шапках и такая же лохматая черная собака. Псина злобно рыкнула на Окурка. Если бы он недавно не набил желудок зайчатиной, у него потекли бы слюнки при виде этой упитанной животины.