струной, и вокруг тебя такие же струны. Важно одно – чтобы твоя струна звучала дольше».
Красавец за ним не успевал. Не успевал до такой степени, что, возьмись Сандер за дело всерьез, по зелено-черному можно было бы заказывать панихиду. Опять говорят... Эстре прислушался, не забывая дразнить соперника.
– Ну, что, «пудель»? Будешь еще на тигров тявкать?
Опять собаки... И тигры... Тагэре переместился так, чтобы видеть Малве. Ага! Тот уже разобрался с одним из противников, потерявшим шпагу и получившим изрядную царапину на щеке, но второй, в синем, держится неплохо.
Отчего-то ужасно захотелось закончить бой первым. Хотя бы потому, что противники у виконта куда приличнее, чем у него. Стыдно будет провозиться со своим одним дольше, чем Сезару с обоими. Выждав, когда черно-зеленый попытался перейти в атаку, Сандер, сощурившись, обвел его шпагу своей, и рывком увел в сторону. Виконт, или барон, невольно шагнул вперед, и сам загнал себя в ловушку. Правая рука Александра Эстре, ничуть не более слабая, чем левая, сомкнулась на правом предплечье оторопевшего черно-зеленого, а Сандер резким движением высвободил свою шпагу из сплетения и приставил к горлу соперника.
Счастливо улыбнувшись, он обернулся к Сезару.
– Не вздумай мне помогать, – крикнул виконт, – я быстро! Ну что, уроды, хорошего друга нашел себе Сезар Мальвани? Жаль, убивать вас нельзя... Ну, хоть выпорем...
2879 год от В.И.
Вечер 27-го дня месяца Дракона.
Мирия. Гвайларда
Разгневанная герцогиня ушла, шурша тяжелыми благочестивыми юбками. Сын и отец молчали. Герцог по-прежнему сидел за своим рабочим столом, Рито пристроился на ручке кресла. Шестнадцать лет – самое время делать глупости, большие и маленькие. Энрике смотрел на наследника, словно видел его впервые. Рафаэль вырос необузданным, добрым и веселым, качества, подходящие для байланте, но не для герцога. Нужно ему как-то втолковать, что на свете есть вещи, на которые не стоит замахиваться, и что злить циалианок опаснее, чем быков. Антонио это понимает, а вот Рито и Рената нет, и вряд ли поймут, за что он их и любит. Сегодня им все сошло с рук, потому что их школярская каверза оказалась полной неожиданностью, но Дафна злопамятна, как десять элефантов, и она владеет магией.
– А теперь, когда мы одни, может быть, ты скажешь мне правду? Это сделал ты или, может, наш святой родственник?[32]
– Я, – вздохнул Рафаэль, – не могу смотреть, как эта дохлая рыбина издевается над Даро! Отец, – юноша одним движением оказался на полу у отцовского кресла, как когда-то в раннем детстве, когда хотел спросить о чем-то важном, – отец, почему в замке всем заправляет Дафна? Почему Даро обещали циалианкам? Мать сошла с ума, я это понимаю, но малявка в этом не виновата. Она боится и не хочет. Да и какая из нее капустница при ее-то красоте? Давай ее просватаем...
– Нет, – вздохнул Энрике и сказал сыну то же, что и задавшей те же вопросы Ренате, – государи не должны нарушать слово,