окинув смущенным взглядом мать и отчима, сделал попытку придержать коня, оставив их наедине, но герцог не позволил.
– Стефко, тебе нужно это знать. Как, впрочем, и многое другое. Ланка, дорогая, куда делась та дрянь, что висела на шее у Михая, когда его наконец убили?
КНИГА ПЕРВАЯ
МЛАДШИЙ БРАТ
Памяти Ричарда Йорка
Loyaulte me lic[11].
Добра – его, может, и нет.
А Зло – оно рядом и ранит.
ПРОЛОГ
– И все-таки я не понимаю, как можно стоять на краю беды и не делать НИЧЕГО, чтобы ее предотвратить.
– Брат, не лукавь! Ты задаешь вопрос, зная ответ. Чем сильнее страдания, тем громче мольбы о спасении, а чем громче и искреннее молитва, тем...
– Не надо повторять очевидное. Но к чему тогда вся эта ложь о Любви и Прощении? Пусть будет честен и толкнет Тарру в пропасть своей рукой, а не ждет, чтобы это сделали другие.
– Он не может. Он не причинил страдания ни одному живому существу. Он жаждет спасти всех, кто не причастен Злу и Гордыне.
– То есть готов погибнуть, не пошевелив и пальцем во имя спасения своего мира, своих близких, своей жизни? Кто будет смотреть, как убивают его детей, и не поднимет меч в их защиту? Спасать слизняков и осудить тех, кто знает цену Любви, Чести, Свободе?
– Этих Ему не спасти, потому что они не пойдут за Ним. Но, похоже, брат, ты путаешь меня со своим вечным соперником.
– Можешь быть уверен, дойдет черед и до Него. Если Он посмеет взглянуть нам в глаза.
– В этом можешь не сомневаться. Он уверен в своей правоте не меньше, чем мы в том, что небытие лучше того, что Он несет с собой.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ESSE QUAM VIDERI![12]
А в сыновней верности в мире сем
Клялись многие, и не раз, –
Так сказал мне некто с пустым лицом
И прищурил свинцовый глаз.
И добавил: – А впрочем, слукавь, солги –
Может, вымолишь тишь да гладь!
Но уж если я должен платить долги,
Так зачем же при этом лгать?!
2879 год от В.И.
Ночь с 12-го на 13-й день месяца Лебедя.
Арция. Эльтова скала
Александр и сам не знал, зачем пришел сюда в эту ночь. Сейчас ему следовало или молиться, или пытаться уснуть, а его понесло на пользующуюся дурной славой скалу. Юноша улыбнулся одними губами: если ты завтра умрешь, если твой бой безнадежен, не все ли равно, как и где провести последние оры[14]. В конце концов, его жизнь оборвалась бы восемь лет назад, если бы не назвавшийся Романом золотоволосый и синеглазый бродяга, исчезнувший, как сон. Возможно, он и был сном, пригрезившимся измученному ребенку, заснувшему под грохот волн...