как в старые добрые времена, когда Счастливчик в очередной раз обманывал судьбу. – Ночная Обитель! Это рядом. Гиб домчит за ору. А туда уж точно нет ходу никому, кроме тебя!
Роман с удивлением и ужасом воззрился на друга. В свое время он так успешно запретил себе думать о подарке Воина, что упустил очевидное, хотя... Ночная Обитель – шанс для Норгэреля, но сам он станет узником Зимы. Выйти из Башни без Кольца он не сможет, а оставить Тарру в канун войны...
– Рамиэрль, – бесплотная рука накрыла его ладонь, – ты слишком нужен здесь, я не стою такой жертвы...
– А кто говорит о жертве? – Рене с сочувствием смотрел на обоих – своего спасителя и своего друга, – все мы горазды жертвовать собой, только сначала нужно понять, чем наша жертва обернется. Норгэрель, ты знаешь, что с тобой? Нет. А я уже привык к тому, что в подлой войне, которую нам навязали, все непонятное – это малая беда в настоящем и большая в будущем. Ты уверен, что после смерти не станешь проклятьем Тарры, если останешься здесь? Ты уверен, что в один прекрасный день не перестанешь быть самим собой и не ударишь нас в спину? Что твоя болезнь не перекинется на кого-то еще? Не можешь ты быть в этом уверен. Атэвы, когда подозревают в себе черную болезнь, бросаются в огонь. Я уважаю этот обычай. Да и ты, Роман... Ты не сможешь оттуда вернуться в Тарру, но ты можешь найти иные пути в иные места. Башня Ангеса должна быть связана с обителью Адены, кто знает, может, Эрасти мало слов Герики...
– Ты прав, – кивнул Роман и, улыбнувшись, добавил: – Надо же, эта каменная дрянь опять оказалась права.
– А что тут такого? – пожал плечами Рене. – Банальности потому и банальности, что они соответствуют истине, но нам всем нужно спешить. Норгэрель, ты сможешь встать и спуститься в сад?
– Если не очень далеко, дойду...
– До ближайшего ручья. Слава Жану-Флорентину, теперь вы можете исчезнуть, не сказавшись хозяевам. Они истолкуют все шиворот-навыворот, но все равно будут правы.
Гоблины обладают рысьей чуткостью, но три легкие тени незамеченными скользнули между стоящих на страже копьеносцев и оказались в небольшом саду, устроенном по прихоти Кризы и заботливо сохраняемом свято чтящими память Великих орками. В дальнем конце сада из сложенного из малахитовых глыб грота вытекал ручей, и Рене, опустив руку в воду, позвал своего белогривого спутника. Гиб объявился тут же, зыркнул зеленым глазом на Норгэреля и приветственно нагнул голову при виде Романа.
– Гиб, – Рене положил руку на холку своего приятеля, – ты должен отвезти нас всех к Ночной Обители и как можно скорее.
Водяной конь, надо отдать ему справедливость, прекрасно понимал, когда можно выказывать капризность и склочность, а когда спорить не приходится. Рене первым вскочил на спину огромного жеребца, бережно приняв закусившего от боли губу Норгэреля, которого устроил перед собой. Роман сел за Арроем, и черный вихрь метнулся вперед, обгоняя смерть.
До сего дня эльф-разведчик не ездил на водяном коне. Нэо захватило ощущение дикой первозданной мощи, вырвавшейся наружу. Гиб мчался неудержимо и стремительно, как весенний