ество, предрекающее Тарре конец. Эмзар не хотел, чтоб оно исполнилось.
Эльф задумчиво коснулся темных волос, складывая в уме первую фразу. Он давно собирался записать историю этого мира, но всякий раз что-то мешало. Эмзар вздохнул, подсчитав, сколько человеческих и гоблинских жизней унесла река Времени с тех пор, как он решил рассказать о том, что бессмертные предпочли забыть, а смертные не знали, да и не могли знать. Сегодня он наконец возьмется за перо – обитатели Тарры имеют право на правду, по крайней мере, некоторые из них. Он и так слишком долго мешкал, не потому ли, что некоторые деяния Детей Звезд не украшали, или же дело в том, что в памяти каждого думающего и чувствующего есть то, к чему слишком больно прикасаться? Конечно, можно обойти неприятное, как лесной зверь обходит капканы и ловушки, но это бесчестно…
Эмзар опустил струящиеся серебристые занавеси, возведя преграду между собой и догорающей осенью, и присел у небольшого белого стола. Разумеется, он не сможет написать обо всем – он не хронист и не стихотворец, способный вместить в один сонет целую эпоху, но сказать о главном необходимо. О том, как и почему Тарра оказалась на краю пропасти. Снежное Крыло обмакнул перо в чернильницу из белого камня, на мгновение прикрыл глаза, собираясь с мыслями, улыбнулся, словно отвечая на реплику незримого собеседника, и на белый лист легли сапфировые строки.
«Я – эльф из клана Лебедя, но пишу на языке смертных обитателей Арции, так как больше всех от злонамеренной лжи страдают именно люди. Гоблины слишком простодушны и честны, чтоб из корысти изменять прошлое, а мы, последние эльфы Тарры, не забудем, хоть нам и дано забывать.
Мой рассказ обращен к тем, кто понимает, что будущее вырастает из минувшего. Я родился в иную эпоху и помню многое и многих. Старше меня лишь утратившая Силу, но не мудрость Иллиэль, но даже она увидела Свет в этом мире. О том, как была завоевана Тарра, я пишу с чужих слов. В те года, от которых не осталось даже снов, покровительницей клана Лебедя была Адена-Дева, чье имя ныне носит величайшая из рек Арции, да и сама Арция обязана своим названием первому из Ушедших.
Всего же Светлых богов, захвативших Тарру и долгие годы правивших ею именем Света, было семеро – пятеро братьев и две сестры. Старшим был Арцей, повелитель Солнца, Пламени и Молний. Остальные признавали его власть, но любви и согласия меж Светозарными не было никогда.
Больше других Владыка Арцей опасался своего брата Ангеса, бога Войны, Холодного Железа и Прощения. Волк и полная Луна были его символами, и сам он был похож на одинокого волка, бесстрашного и свободного. Воин не желал властвовать, но в той же мере не желал и подчиняться. Ангеса привлекало Запретное и Неведомое, он искал не подданных, но друзей, и первым из них стал Ларэн, сын и наследник третьего по счету владыки избранного Воином эльфийского клана, клана Серебряной Луны.
Нет сомнения, что Воин оставил бы своих собратьев и один либо с Ларэном пошел бы своей дорогой, но его, как и многих, смертных ли, нет ли, связала любовь. Сердце Ангеса принадлежало его сестре Адене, а Адена долгое время следовала за Арцеем.
Я не знаю, как глаза Светозарных обратились к Тарре, но Свет принял решение, и все остальное случилось. Я родился много позже, но моя мать Залиэль Ночная Фиалка и мой отец Мэиран Летящая Звезда помнили захват Тарры, хоть и не любили об этом рассказывать. Рати Светозарных вторглись в созданный иными силами мир. Прежние хозяева встретили чужаков на Трагайском поле. Они сражались храбро, но силы были слишком неравны. Ангес своей рукой сразил Омма, отца первых богов Тарры, и многих из его детей. Если б не Воин, у Прежних еще была бы надежда, но повелитель Холодного Железа, вступая в бой, был обречен на победу.
С поля не вернулся никто из Прежних. Тарра созревшим яблоком упала в руки пришельцев, и в мире, который я почитаю родным, настала эпоха Света. Была ли она счастливей Прежней эпохи, сказать трудно, но последующие события превратили Тарру в кровоточащую рану.
О том, что случилось после Трагайской битвы, стало известно спустя тысячи лет, когда были забыты и имена побежденных, и имена победителей, но нет и не может быть полной победы, как не может быть полного поражения. Бессмертные часто развлекаются со смертными. Иногда судьба им мстит, наказывая истинной любовью, но на сей раз прихоть бога стала важнейшим из содеянного им. Так вышло, что накануне вторжения Светозарных один из сыновей Омма встретил девушку из рода людей. Гоблины называют ее Инта, но наверняка сородичи произносили это имя иначе. Инта стала возлюбленной бессмертного, и он, нарушив неписаный закон, взял ее с собой. Он хотел показать мимолетной подруге победу, а показал смерть.
Я не знаю, какой была эта девушка. Видимо, достаточно красивой, чтобы вызвать желание у бога. Красота сердца не так заметна, как красота лица и тела, но Инта обладала ей в полной мере. Она не бежала, хотя зрелище, которое ей предстало, было ужасным. Любовь, если она сильна, без страха шагнет в любую пропасть. Инта решила отыскать своего возлюбленного, живого ли, мертвого ли.
На краю заваленного телами поля девушка встретила мою будущую мать. Залиэль уже тогда была любимицей Адены, открывшей ей многое, ведомое лишь высшим. Почему Дева так поступила –