Райсули. К нему было приложено много снимков диких и смелых обитателей этой страны. Я уложил их в красивый ящик из кедрового дерева, который Ассул купил для меня за несколько пфеннигов на базаре в Меллиле. С каждым месяцем ящик становился все полнее; на досуге я открывал его и с удовольствием снова пересматривал лица и ландшафты, припоминая мельчайшие подробности своего путешествия. Я возил с собой этот ящик в течение многих лет. Впоследствии эти фотографии людей, видов и зверей были изданы в красивой, переплетенной в кожу книге, на которой золотыми буквами было вытеснено – «Фотографии со всего света».
Приехав в Оран, я был поражен чистотой и живописностью этого города, похожего на наши чистенькие приморские курорты. Еще больше я был удивлен тем, что, как меня уверяли, от Орана до Орлеансвиля можно было добраться так же быстро и удобно, как от Парижа до Лиона.
Но я все же вооружился десятизарядным винчестером против злых людей и двумя французскими военными палатками против плохой погоды, купил довольно дешево одного верхового и одного вьючного осла и двинулся в путь. Едва мы успели выехать за город, как я, исследовав наш багаж, нашел бутылку абсента, которую, несмотря на огорченную физиономию моего милого Ассула, сбросил с моста в воду. Здесь, в Алжире, через каждые два километра попадался городок, в котором было кафе, но обычно без кофе; зато там было много бутылочек с пестрыми этикетками.
Не помогало также и то, что я задержал выплату жалованья Ассулу. Для того чтобы достать денег на выпивку, он крал курицу, ставил ее мне в счет, а полученные деньги употреблял на приобретение волшебной жидкости.
Прибыв в Орлеансвиль, я думал через Богари и Шот-эль-Ходна отправиться в Бискру, но так как пустынная дорога через Тель-эль-Атлас была довольно опасна, то я очень обрадовался, когда в один прекрасный вечер Ассул познакомил меня с каким-то рыжебородым шейхом, который заявил, что едет по тому же пути. Он направляется с двумя братьями и четырьмя сыновьями в Шот-эль-Ходна; правда, они все, хвала Аллаху, здоровые парни, но там, наверху, в горах, много разбойников, посланных Аллахом в наказание за наши грехи, а европейский эфенди в смысле защиты лучше десяти человек наших или даже двадцати!
Этот многосемейный мужчина обладал окладистой рыжей бородой и смелыми светло-серыми глазами. Одним словом, он показался мне заслуживающим доверия. Правда, это впечатление несколько ослабло, когда я увидел шейха на следующее утро. Его глаза слишком быстро бегали по сторонам и особенно внимательно останавливались на моем багаже и оружии. Его родичи, задерживаемые неотложными делами, до сих пор не показывались – это было также весьма подозрительно.
Все же в полдень мы пустились в путь.
Шейх ехал верхом на прекрасном арабском скакуне, и, когда он отъехал вперед на несколько шагов, Ассул по-английски сказал мне, что стал сомневаться в порядочности этого старца и не лучше ли будет воспользоваться каким-либо предлогом, чтобы отказаться от его общества. Но старик ехал все время рядом со мной, рассказывая на хорошем