чужие люди в больших шубах и попросили пристанища на некоторое время. У них были с собой белые твёрдые кусочки снега, каких лапландка никогда раньше ни видала; чужие люди их называли сахаром. Они дали несколько кусочков этого сладкого снега Сампо, похлопав его при этом по щеке и приговаривая: «Лапчонок! Лапчонок!» Больше они ничего не могли сказать понятного, потому что не говорили по-лапландски. А потом эти люди отправились дальше на север, к Ледовитому океану, на самый северный мыс Европы, который называется Нордкапом. Старой лапландке очень понравились эти чужие люди и их сладкий снег, а потому она начала с тех пор называть своего сына Лапчонком.
– Я нахожу, что имя Сампо гораздо красивее, – говорил с досадой старый лапландец. – Сампо означает счастье и богатство, и, послушай меня, мать, не порти ты этого имени! Вот увидишь, что наш Сампо сделается со временем королём лапландцев и будет царить над тысячью оленями и пятью десятью лапландскими шалашами. Вот увидишь, вот увидишь!
– Да, но мне очень нравится имя Лапчонок, – сказала лапландка.
И она продолжала называть мальчика Лапчонком, а старик называл его по-старому Сампо. Надо сказать, что мальчика ещё не крестили, потому что в тех краях тогда не было священника ближе чем на расстоянии двадцати миль.
– На будущий год мы поедем к священнику окрестить мальчика, – говорил время от времени старый лапландец.
Но на будущий год являлись какие-нибудь препятствия, путешествие к священнику откладывалось, и мальчик оставался некрещёным.
Сампо-Лапчонок был маленький, коренастый мальчик лет семи-восьми; у него были чёрные волосы, карие глаза, вздёрнутый широкий нос и большой рот с толстыми губами, совсем как у папаши; в Лапландии это считается красивым. Для своих лет Сампо был очень самостоятелен и ловок. У него были маленькие лыжи, на которых он спускался с крутых берегов Таны; был у него также свой собственный маленький олень, и он запрягал его в свою собственную пульку. Ах, как взвивался вокруг него снег, когда он нёсся на своём олене по высоким сугробам!
Маленького Лапчонка совсем не видно было из-за снежных облаков, только мелькал сквозь белую дымку его чёрный хохолок.
– Я не успокоюсь до тех пор, пока не окрестим мальчика, – сказала старая лапландка. – На него могут напасть волки в горах. Или же он встретит оленя Хиси, с золотыми рогами, и тогда – Боже спаси того, кто не крещён.
Сампо услыхал, что говорила мать, и его заинтересовал олень с золотыми рогами.
– Вот, должно быть, великолепный олень, – сказал он. – Хорошо бы поехать на нём прямо на Растекайс!
Растекайс – это очень высокая, пустынная гора, которая видна не только из Аймио, но и на пять или на шесть миль кругом.
– Перестань болтать вздор, дурной мальчик! – бранила его мать. – На Растекайсе колдовское гнездо, и там живёт Хиси.
– Хиси? Кто это такой? – спросил Сампо.
Старая лапландка смутилась.
«Что