так и их всех вчерась видела! Это просто страх, что здесь творилось! Сперва-то эти верх брали, а потом наши-то вмешались, ребята из столярки, да так тем накостыляли – просто страх!
– Что-то я ничего не пойму, – продолжал разыгрывать свою роль Павел Петрович, – кто «те», кто «эти»? Только и повторяете все – страх да страх!
– Ну так ежели и правда – страх! Слушай, – старуха повернулась к Надежде, – чего это у тебя мужик такой нетерпеливый? Скажи ты ему, чтоб помолчал!
– И правда, Паша, не перебивай человека! – попросила Надежда Николаевна.
Старушка покрепче оперлась на свою клюку и начала:
– Вчерась на углу сметану завезли по двадцать пять. Хорошая сметана, псковская…
– Двадцатипроцентная? – со знанием дела осведомилась Надежда.
– Двадцати, двадцати, – подтвердила старуха, – мне Петровна из восьмого номера и сказала. Ну, я банку взяла и пошла…
Рассказчица неожиданно замолчала и прикрыла глаза. Надежда решила уже, что не дождется окончания рассказа, но старуха подняла веки и сказала:
– Нет, сперва я к Васильевне из четвертой зашла, ей ведь тоже надо сказать, а с Петровной они не разговаривают.
Выдав эту ценную информацию, рассказчица снова прикрыла глаза и замолчала. Надежда Николаевна собрала всю свою волю в кулак и не стала подгонять старуху. Ее терпение было вознаграждено. Бабка громко откашлялась, склонила голову набок и продолжила:
– Купила я, значит, сметаны и пошла домой…
Вдруг она замерла и сосредоточенно уставилась в какую-то точку за спиной у Надежды. Та хотела было оглянуться, но старуха озабоченно проговорила:
– Ой, ведь я забыла! Еще я в булочную зашла, купила половину «Дарницкого» и батон, а уж потом вернулась! А про что я тебе рассказать-то хотела?
– Про драку вчерашнюю! – с бесконечным терпением напомнила Надежда Николаевна. Соколов у нее за спиной тяжело вздохнул и схватился за голову.
– Ну да, про драку… – согласилась старуха. – Купила я, значит, сметану, хлеба половину и батон, иду домой, и вот тут как раз остановилась. А Танька-то, как всегда, на пороге курит. Вдруг подходит к ней другая девчонка, из себя такая видная, не то что Танька. Та-то шалава шалавой, а эта одета хорошо, по всему видать – при начальстве. Или из жилконторы…
– Почему из жилконторы? – переспросила Надежда.
– А жировки у ней были…
– Жировки? Что еще за жировки?
– Ну чего ты такая непонятливая! – рассердилась старуха. – Ты что – за квартиру да за свет не платишь?
– Плачу, конечно! – Терпению Надежды приходил конец, она держалась из последних сил.
– Ну, так, значит, и тебе тоже носят жировки! Бумажки такие, по которым платить!
– В папке? – неожиданно осенило Надежду.
– Ну ясное дело – в папке! Как же еще?
– Вот в такой? – Надежда Николаевна выхватила у Соколова розовую папочку с загадочным списком.
– Во-во, аккурат такая папочка! – обрадовалась старуха