подумал о том, насколько было бы опасно принять предложение этого плешивого «сокола». Придется ведь, как говорят, «разоружиться». Хотя за ним ничего нет, но они из всего сделают проблему. На комиссии будет: расскажите то, расскажите это. Позора ведь не оберешься. А сами все знают. Не расскажешь – скрываешь от партии, не разоружился. А расскажешь, все равно в порошок сотрут.
Расскажите, кто ваш отец? Чем занимался? Вы знали, чем он занимался? Почему не сообщили куда следует? На какие средства купили квартиру? Из каких средств доплачиваете вахтерше? А что это за подозрительная связь с девушкой, проживающей на проспекте Обуховской обороны? У нее ведь родители в Америке. Вы что-нибудь рассказывали ей о своей работе? У вас ведь вторая форма, подписку давали. Дело молодое, вы не женаты, это понятно, но надо бы поосторожней быть. С француженкой переписывались. Ну, вы ей не писали. Но она-то вам писала. С какой стати она решила вам написать, вы подумали? Она знала, что вы работаете в режимном учреждении? Рассказывали, чем мы занимаемся? Вы уверены в этом? А мы, например, не уверены. Вас даже в комсомол не хотели принимать. Вам уже было четырнадцать лет, а вы не знали, например, какую должность занимал тогда в нашей стране товарищ Подгорный. Расплакались, вот вас и пожалели. Потому что школьники, неопытные еще комсомольцы. А вы теперь в партию. Не знаем, не знаем… В партию вас… Конечно, нам надо укреплять ряды образованной инициативной молодежью. Но следует все взвесить. В партию вас или правильней на скамью подсудимых… Вот такой может получиться разговор. А если, к примеру, туда, в это ведомство, кто-то кляузу на меня написал, оговорил? У них в парткоме наверняка есть копия. Если сейчас нет, то для комиссии кто-нибудь, какой-нибудь доброхот непременно разыщет и принесет.
Михаил Арзамасович – хороший человек, он, конечно, добра мне желает. Но только вместо защиты все может наоборот получиться. Похоже, КГБ еще не заинтересовался мной. А тут непременно подключат. Сын цеховика, моральное разложение. Кто рекомендовал, Сокол? – Сокола многие не любят. Отчество подозрительное.
И потом неизвестно, что там это ведомство накопало против меня. Подальше мне надо держаться от сомнительных мероприятий, поменьше светиться. Мероприятие оно, конечно, достойное. Вон и Полупанов за рюмочкой намекал мне. И на будущее пригодилось бы. Но не момент.
– Знаете что, Михаил Арзамасович… Я очень вам благодарен за такое предложение. Для меня это большая честь. Но ведь и ответственность. И соответствовать тоже надо. Не уверен, что готов. Все-таки стать членом Компартии Советского Союза… Боюсь, что рано мне. Не дорос еще. Не смогу соответствовать высоким эталонам. Какие мои годы? Думаю, у меня все впереди. А пока… Мне кажется, не потяну. Плохо изучал труды Энгельса, Владимира Ильича. Вопросы языкознания – хотя у Иосифа Виссарионовича и были перегибы, связанные с культом личности, а все-таки он классик, труды его надо знать, да и победа в Великой Отечественной – разве она без Сталина состоялась бы? Нет, я пока не готов. Просто подведу вас. Вы за меня поручитесь, а я вас подведу. Давайте поговорим об этом в другой раз. Через пару лет.
– Ну,