пулемета тридцатого калибра.
Выбравшись из подземки, запетляли по заснеженным тротуарам между многоквартирными домами.
– Чувак долгое время мне должен был, понимаешь? Я-то знал – бабки у него имелись, просто отдавать не собирался. Вот я и ждал, пока он закончит работу. А с собой прихватил колбаску с пятицентовиками. Зато за американскую наличность в кармане никто тебе ничего не пришьет. Сказал, что на нуле… Ха… Я сломал ему челюсть и вытряс-таки свои деньги. Там еще двое его дружков стояли, но так и остались жаться в сторонке. Я выкидушку на них наставил.
Мы поднимались вверх по лестнице. Ступеньки из истертого черного металла. Остановились напротив узкой, окованной железом двери, и Джек, пригнувшись к полу как заправский взломщик, простучал условный сигнал. Дверь открыл огромный, размякший педрила в последнем приступе молодости, с татуировками на предплечьях и даже на тыльных сторонах ладоней.
– Это Джои, – представил его Джек.
– Ну, здравствуй, – отозвался Джои.
Джек, выудив из кармана пятидолларовую купюру, протянул ему:
– Слушай, Джои, может, сгоняешь за квартой Шенли?
Тот натянул пальто и вышел.
В большинстве многоквартирных домов входная дверь открывается прямо в кухню. Этот не был исключением, и мы оказались именно там.
Когда Джои вышел, я поймал на себе чей-то взгляд и заметил стоявшего рядом другого парня. Его большие карие глаза источали флюиды враждебности и недоверия, отдаленно напоминая свечение включенного ящика. Прохватило, почти как от предстоящей драки. Он был небольшого роста, худющий, верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Цвет лица от почти коричневого поблек до пятнисто-желтого. Будто пытаясь скрыть кожную сыпь, его активно напудрили блинной мукой, а рот весь растянулся в гримасе нестерпимого раздражения.
– А это кто? – спросил он, указывая на меня. Позже я узнал, что его зовут Герман.
– Мой приятель. Хочет скинуть немного морфы…
Герман пожал плечами и сунул руки в карманы. «Не думаю, что буду из-за этого трепыхаться».
– Ладно, – протянул Джек. – Продадим кому-нибудь другому. Пошли, Билл.
Небольшая гостиная… Маленькая радиола, фарфоровый Будда, напротив – церковная свечка и прочие безделушки. На тахте лежал человек. Как только мы вошли, он приподнялся, поздоровался и, приятно улыбнувшись, обнажил грязные, почерневшие зубы. Говорил как южанин, с восточнотехасским акцентом.
Джек начал по новой:
– Рой, это мой приятель… У него есть морфий на продажу.
Человек сел, спустив ноги с тахты. Вяло зевнул, придав лицу безучастное выражение. Гладкая и загорелая кожа, резкие скулы. Чем-то смахивал на азиата. Череп асимметричный, уши торчали под прямым углом. Глаза, наподобие германовских, с необычайным блеском, как будто за зрачками находились опаловидные световые точки, в которых отражалось все комнатное освещение.
– Сколько у тебя?
– Семьдесят пять полграновых армейских ампул.
– Стандартная