что во всем виновата чертова листовка, и решил, что лучше поговорить об этом начистоту.
– Я знаю про листовку, Лина.
Отвлекшись от своих раздумий, она повернулась к нему.
– Да, но ты ее не видел.
– Шериф мне рассказал.
– Я сначала думала, что там будет описание твое или кого-нибудь из шайки, но увидеть там себя… Да еще портрет…
– Ты – единственная, кого они могут опознать. Поэтому они наверняка дали художнику твою фотографию.
– И, конечно, шериф Мартин никогда не сознается, что знает тебя в лицо.
– И не надейся.
– А кто же объявил награду в пятьсот долларов? И почему такая безумная цена за мою голову? Я в жизни никому не причинила вреда!
– Люди иногда сходят с ума, считая, что их предали.
Она вздохнула и снова надолго замолчала. Ее мучило, что люди, которых она знала всю жизнь, могли поверить, что она украла их деньги.
А потом она сидела, безучастно глядя, как Хантер разводил костер. И думала про награду, те самые пятьсот долларов, обещанных за ее поимку. С такими деньгами в кармане можно многое. Даже начать жизнь заново. Поэтому теперь на нее будут охотиться, и яростнее, чем за настоящими грабителями. Хантеру уже небезопасно таскать ее с шайкой. Все встало с ног на голову. Теперь ей выгоднее и безопаснее оставаться рядом с преступниками. Те не только хорошо знали местность и умели прятаться, но и были силой. Пятеро стрелков, которые ее защитят.
Она снова вздохнула. Да, наверное, ей лучше оставаться с шайкой, но только совесть не позволяла рисковать их жизнями! Том и Люк отпетые, их не жалко. Но если из-за нее убьют Хантера, она себе не простит. Да и Чарли с Джедом не сделали ей ничего плохого. Они были добры к ней и совсем не походили на разбойников. Чуть глуповатые, тугодумы. Ей даже не раз приходило в голову, что она смогла бы наставить их на путь истинный. А то ведь погибнут ни за грош. Подобные аферы явно им в новинку. А ей все равно надо уйти из банды, прежде чем удастся перевоспитать Джеда и Чарли.
Услышав очередной вздох, Хантер присел у огня и посмотрел на Лину.
– Если ты намерена весь день вздыхать, то садись поближе к костру. Хоть огонь раздуешь – какая-никакая польза.
– Как остроумно! – Лина хотела было снова вздохнуть, но спохватилась: – Кажется, мне пора вас покинуть и ехать одной на свой страх и риск.
– А я смотрю, о чем это ты все время думаешь. – Он как ни в чем не бывало сворачивал папиросу.
– Пусть я и ходила в школу на Востоке, эти места я тоже знаю.
– Что ты хочешь сказать?
– Я понимаю, что эта листовка как петля на моей шее.
– Не все, за чью голову обещана награда, кончают жизнь так печально.
– О, конечно нет. Думаю, парочке из сотни удается избежать виселицы и умереть на галерах.
Он поморщился. В ее словах была доля правды. Хотя в листовке и не говорилось, за живого или мертвого преступника обещана награда, однако всякий понимал – гораздо легче доставить труп, чем поймать опасного и отбивающегося до последнего