на полу, хотя другой ещё мужественно держался. Это перетёрлись все четыре слоя верёвки об острое кольцо. Так пробным методом было найдено, что на верёвки «Танец» вешать нельзя. Естественно, тут же нашлись толстые тросы, на которые мы и водрузили картину, после чего перешли опять к многострадальным залам, постоянно путающим образное мышление нашего научника.
Но на этот раз в других залах обошлось без особых перевешиваний и игры «стенка на стенку». Под самый конец, по договорённости с научным сотрудником, мы оставили обречённых лаборантов довешивать самые лёгкие картины, а сами ушли. Рабочий день у нас и у лаборантов не совпадал. Мы приходили и, соответственно, уходили раньше. Научная же элита имела больше времени для сладкого сна, зато и рабочий день отбывала до конца. А довешивать картины в остальных залах нам, конечно, пришлось, но то уже был следующий день.
Наши катакомбы
Под Эрмитажем по всему периметру тянется бесконечная вереница подвалов. Каждый из подвалов представляет собой длинные коридоры, освещаемые сверху редкими лампами. Когда идёшь по нему, кажется, что вот сейчас дойдёшь до конца пятидесятиметрового коридора – и будет выход или тупик, в крайнем случае. Но не тут-то было: взгляду открывается новый коридор справа или слева, и точно такой же длины – настоящие катакомбы. В принципе, они таковыми и являлись. Ведь во время Великой Отечественной в них прятались от бомбёжек и вообще жили сотрудники Эрмитажа, некоторые с семьями. Питались столярным клеем, коего в запасниках нашлось предостаточно, ведь он состоял из картофельного крахмала. Так весь и съели за время войны. Зато выжили.
По рассказам эрмитажных старожилов, на этих стенах когда-то рисовал своих кошек Михаил Шемякин. Возможно, если соскрести покраску или побелку, взгляду откроются фрески, которые могли бы стать шедеврами.
По бокам бесконечных коридоров были двери или небольшие тупиковые углубления. За дверями располагалось по несколько комнат. И хоть на первый взгляд подвалы казались пустыми и страшными, в них тоже кто-то жил. А жили в этих комнатах реставраторы камня, мрамора и различных металлических изделий. В таких суровых подвальных условиях могут выжить только такие же суровые мужики. Именно таковыми мужики и являлись. Они редко выходили на улицу или просто наверх из своей темницы. А постоянная сырость и мрачный давящий каменный мешок вырабатывали склонность мужиков к алкоголю, что неудивительно. Иначе можно заработать депрессию и хроническую простуду. Небольшие дозы водки убивали микробы и лечили душу, делая жутко унылое помещение чуть светлей.
Мы в подвалах бывали нечасто, но это был как раз такой день. Наша задача была вытащить тяжеленные отреставрированные камни с надписями на древних языках и весившие сотню-две килограммов, поднять по нескольким ступенькам и поставить на погрузчик. Всё действо производилось с криками и руганью, в общем, как всегда, весело. Камни грузились на салазки, которые, в свою очередь, тащились волоком по каменному полу, затем по постеленным поверх лестницы мосткам и наконец по улице