звёздной пылью.
Едва справившись с внезапно охватившим меня странным переживанием, я сделал с опаской шаг, будто в пустоту, потом ещё шаг и так прошёл до ограды.
Здесь неожиданно для себя я увидел Алёну, едва различив её в кромешной тьме опустившегося на улицу космоса.
Она стояла, опершись на невысокий заборчик, и наблюдала за окнами дома Пантелеихи, откуда уже неслось недружное пение изрядно подвыпивших гостей. По всему было видно, что ей скучно.
– Ты тут чего делаешь? – спросил я её.
Она вздрогнула от испуга, потому что не заметила моего приближения, и ответила, пожав плечами:
– Стою.
– А чего?
– Да так, смотрю, как веселятся.
– Так тебе ж не видно ничего!
– Ну, значит, слушаю. Отстань! – она махнула на меня рукой.
Я подошёл ещё ближе и встал по другую сторону ограды напротив неё.
– Скучно тут у вас! – пожаловался я девушке, чтобы завязать разговор.
– А я тебе о чём сегодня утром говорила? – словно обрадовалась она моему наблюдению. – Тут со скуки под быка полезешь!
– Чего-чего? – изумился я такому выражению.
– Да так, ничего… Скучно, в общем.
– Слушай, Алёнка, а ты здесь чего, одна что ли? Ну, я имею в виду, – из молодых. А то все гости, как на подбор, – старики да старухи!
– Да-к это ж деревня такая! Она уже брошенная. Тут с молодёжи вообще никого не осталось. Как только восемнадцать исполняется – как ветром сдувает! Самое ближнее – в Большую Василиху. Ну, это, в основном, девки туда замуж выходят. А парни, так те дальше подаются: кто в райцентр, в рай-город по-нашему, а кто и в область…
– Весёлую картину ты нарисовала! – я перепрыгнул через ограду и оказался рядом с девушкой. – Пойдём, погуляем.
– Пойдём, – согласилась она, и мы побрели рядом, осторожно ступая в почти непроглядной темноте.
Дома деревушки едва выделялись своими крышами на фоне призрачно-серебристой дымки небес, паутиной из мириадов пылинок заполнившей пустоту космоса. И он, космос, был рядом, здесь, с нами, на этой улице, в этой богом забытой деревеньке.
Нигде не видно было огней. Лишь в одном из домов, что был по соседству с избой Пантелеихи, в окнах горел слабый желтовато-зелёный, призрачный какой-то свет.
Я вспомнил, что днём Алёна вскользь упомянула о какой-то «ведьмячке», что жила здесь, и поинтересовался у Алёны с напускной сердитостью:
– А почему это в этом доме горит свет? Кто это не пошёл к нам в гости?
– Ведьма тут живёт, – как-то по-будничному, безо всякой острастки ответила она. – Она ни к кому в гости не ходит.
– Почему ведьма? – удивился я.
– Потому что ведьма, самая натуральная, – всё также спокойно и невозмутимо ответила Алёна.
Её ответ меня озадачил и в то же время вдруг заинтриговал.
– Разве такое бывает? – удивился я наиграно.
– Бывает, – подтвердила Алёна: было видно, что говорить ей на эту тему просто неинтересно.
– Хм-м,