мое разочарование, Кроуфорд добавил:
– Это еще не все. Переверните фото.
На обратной стороне было две надписи. Слева сверху дата, написанная выцветшими чернилами: 23 января 1959 года. В центре, маленькими, тесно прижатыми друг к другу буквами имя: Сэм Хэтэуэй, за которым следовал адрес – Лос-Анджелес, район Ван-Найс.
– Если дата точна, то вполне вероятно, что у вас в руках последнее фото вашей матери.
– 23 января… то есть накануне ее исчезновения.
– Точно!
– Вы знаете этого Сэма Хэтэуэя?
– Мне было бы бесполезно ломать себе голову; это имя не говорит мне совершенно ничего. Единственное, в чем можно не сомневаться, – это почерк Уоллеса. И думаю, он это написал совсем недавно, возможно, перед тем, как попросить экономку отправить этот конверт мне.
От этого снимка исходило ощущение какой-то дисгармонии. Подумать только: прошло меньше сорока восьми часов после того, как он был сделан, и моя мать исчезла навсегда.
– Не понимаю! Чего ради все эти тайны? Почему Харрис просто не позвонил мне или сам не дал эту фотографию, объяснив, кто этот тип и что связывает его с моей матерью? Помогите мне. Ведь есть же у вас какие-то мысли на этот счет…
Он растерянно посмотрел на меня, по-видимому, так же выбитый из колеи всей этой ситуацией, как и я сам.
– Не знаю, почему он держал меня в стороне и почему хотел, чтобы я всего лишь выполнил роль посланника. Думаю, что…
– Говорите откровенно!
– Я спрашиваю себя, не утаил ли Уоллес что-то, связанное с исчезновением вашей матери.
– Как эта история сорокалетней давности могла снова возникнуть в его жизни? Думаете, содержимое этого конверта могло бы быть каким-то образом связано со смертью вашего друга?
– Нет, конечно! На что вы намекаете? Уоллес был очень болен, об этом я вам уже говорил. Полиция прибыла на место очень быстро, и не возникло никаких сомнений, что он причина смерти – именно приступ. В его владениях никого не было, за исключением обслуживающего персонала. Уверяю вас, что совпадение может внушать тревожные мысли, но подозревать убийство!
Кроуфорд был прав: мне не следует поддаваться соблазну и делать слишком простые выводы.
– Мне надо поговорить с этим Сэмом Хэтэуэем, выяснить, что же связывает его с моей матерью…
– Понимаю вас, Дэвид. Если я могу хоть чем-нибудь вам помочь, не стесняйтесь обращаться. Мне очень жаль, что не сказал вам правду с самого первого дня. Я очень огорчен, что – конечно, против своей воли – оказался исполнителем последней махинации Харриса.
– Вы здесь ни при чем. Что говорили стоики? «Не надо сердиться на события».
Так же, как и Кроуфорд, я был не в состоянии сделать этот девиз своим. В некотором смысле за всю жизнь я так и не перестал сердиться на события.
Кроуфорд не стал задерживаться у меня. Перед тем как уйти, он объяснил, что будет связываться со мной и держать в курсе относительно похорон. Я поблагодарил, в то же время в глубине души понимая, что на похороны