Ваш брат. Только что пробило девять часов, и я всё утро решал, как поступить с ним. Но, знаете ли, он мне решительно нравится. В нем нет Вашей безумной отчаянности. Она, разумеется, производит впечатление на дам, но военному человеку от нее можно сойти с ума. Он наивен, он чище Вас, он чист как алмаз – пусть живет. Надеюсь (люблю это слово), надеюсь, что его скорое возвращение как-то компенсирует Ваши утраты. Впрочем, что они, когда в руках у Вас, мой друг, несравненный перл, сама богиня византийско-колхидской мудрости, хотя и с тюркским корнем – джан? Надеюсь, мудрости этой Вам хватит, чтобы оставить меня в покое и не тревожить по пустякам. Мой Вам совет: не ищите меня, ибо я, как ветер в поле, гуляю, где хочу. Полагаю, Вы, как суровый потомок генералиссимуса, окажете такую милость ветреному потомку литовского дворянина с русскими корнями? Остаюсь преданным Вам и прочее, капитан Залесский, граф».
Подписи и даты не было. «Какой же я дурак, – подумал Георгий. – Чистейшей воды дурак!»
VIII
Георгий очнулся, в комнате был полумрак. Он лежал на диване, на котором после бессонной ночи и всех приключений проспал весь день. Ему приснился какой-то сон, но он выскользнул из памяти, а с ним и что-то важное, что-то…нет, не вспомнить.
Георгий со свечой в руке обследовал весь дом. Окно в комнате, где обычно спал брат, зияло пустотой, на полу валялись стекла, щепки от притолоки, на подоконнике бурела высохшая кровь. В дереве застряла пуля. Значит, Лавр спасся, а с ним ушла и Софья. Неужели она тоже спрыгнула отсюда? Георгий перегнулся через подоконник – на земле что-то темнело. Он спрыгнул вниз, поднял пистолет. Это был маузер с полным магазином патронов. Скорее всего, запасной пистолет Лавра, отдававшего предпочтение нагану.
В доме осталось много еды и питья. Георгий пообедал и расположился на диване, под которым брат прятал шкатулку. «У нас самое надежное место – карман или пазуха. Вот тебе и пазуха», – вздохнул он и приложился к горлышку бутылки, которую захватил с собой.
Из соседней угловой комнаты донесся странный звук, вроде как растворили окно, расколов при этом стекло. Георгий хорошо помнил, что там окно было открыто, а пол усыпан осколками стекла. Он встал с дивана, взял в руку маузер и направился в соседнюю комнату.
Комнату заливал лунный свет. На ветру трепетали просвечиваемые насквозь луной занавески. Никого в комнате не было, хотя не оставляло ощущение, что только что кто-то побывал здесь. Этот кто-то угадывался на уровне инстинкта. Суворов быстро оглянулся, ему показалось, что за дверь скользнула тень.
– Стой! – крикнул Георгий и выскочил за дверь. Сердце его страшно колотилось. Никого. «Нервишки сдают», – подумал он и, собрав волю, вернулся в угловую комнату и подошел к окну. Глядя на синий простор ночи, он успокоился. Вдали мелькали какие-то тени, но он не придал им никакого значения. «Что тени, – подумал он, – надо остерегаться людей».
Нет, там были люди! Два силуэта вышли на дорогу и стали удаляться по ней под гору. Георгий опять спрыгнул на землю и поспешил