веяло такой беспомощностью по отношению к обману и лукавству окружающих, что солгать ему казалось мне равносильным нанесению удара дряхлому старику или малому, слабому ребенку»[33]. «Государь не любил много говорить: у него было природное отвращение ко всему рекламному, ко всякому афишированию. Но внутри у него крепко сидело убеждение, и сдвинуть его с точки было очень трудно», – писал художник А. Прахов[34].
В своих резолюциях, сделанных на полях документов, рапортов и писем, Александр часто бывал резок и даже груб. Он не заботился об утонченных выражениях, читая отчеты о пожарах, неурожае, катастрофах. «Неутешительно» – царская помета, касающаяся прискорбного события. Довольно резко звучит августейшая оценка некоторых губернаторов или чиновников: «экое стадо свиней» или «экая скотина»[35]. Отвечая на советы тещи – датской королевы, – как надо править Россией, Александр достаточно нелицеприятно обрывает ее: «Я, природный русский, в высшей степени нахожу трудной задачу управлять моим народом из Гатчины, которая, как вам известно, находится в России, а вы, иностранка, воображаете, что можно успешно управлять из Копенгагена»[36]. Нередко его прямота воспринималась окружающими как грубость, дурные манеры. Граф С. Д. Шереметев писал об этой черте характера Александра III: «Вообще, он не стеснялся и выражался определенно, метко, своеобразно, не стесняясь чьим-либо присутствием. Крепкое словцо было присуще его натуре, и это опять русская черта, но в словах не было озлобления. Это была потребность отвести душу и ругнуть иной раз сплеча, не изменяя своему добродушию. Иногда за столом и при свидетелях говорил он, не стесняясь, прямо набело, и когда уж очень становилось неловко от его слов, „она“ [Мария Федоровна] полушутя бывало обращалась ко мне и говорила: „Vite racontez moi quelque chose!“[37], или „Ce n’ai rien entendu, n’est ce pas nous n’avons rien entendu?“[38] А в сущности, нисколько этим не стеснялась и всегда сочувствовала ему. И это было особенно в ней привлекательно»[39].
Императрица Мария Федоровна умело компенсировала недостатки характера мужа. У нее был необыкновенный магнетизм: своей сердечностью и доброжелательностью она вызывала любовь как в народе, так и в аристократическом обществе. Царская чета являла нации пример идеальной счастливой семьи. Для Александра III любимая жена стала той родственной душой, которой ему так недоставало после смерти старшего брата и матери. Она ему отвечала любовью и нежностью. «Мой котенок» – так маленькая хрупкая «душка Минни» ласково называла своего большого и грузного мужа, который весил более 100 кг при росте 192 сантиметра.
Мария Федоровна любила придворную жизнь, балы, которые с трудом терпел ее венценосный супруг, всячески поощряла его увлечение театром и живописью. Надо отметить, что Александр с молодости был страстным поклонником искусства Мельпомены. Из личной статистики семьи цесаревича: за один театральный сезон «посетили театр – 34 раза. Из них: итальянскую