пожалуй, Золушка Я. Жеймо и есть наилучший пример такого существования в мире. Ее поведение похоже на описанную древними греками бескорыстную любовь – агапе. И касается она не только отношений между влюбленными, есть универсальный принцип (см. характеристику такой любви апостолом Павлом в Первом послании к коринфянам, в главе 13). Важно, что «безусловная любовь ‹…› не создает отношений зависимости» [41; 5 01]. В отличие от своего отца, Золушка – не аддикт, но психологически зрелая личность. И значит, воспитательная роль старинной сказки – безусловна. И значит, не случайно сюжет о Золушке – самый распространенный в мире: человечество мечтает о царстве Добра. Да, ребенок-слушатель (читатель) воспринимает не только образ мыслей, чувств и поведение любимой героини, но и – подспудно – сам способ существования человека в мире, философию жизни.
Можно наметить шкалу моделей отношений человека к миру как комбинаций параметров «превосходство мира в силе – равенство мира с человеком» и эмоционально-ценностного знака взаимодействия: 1) мир угрожающий, страшный; 2) мир, противостоящий человеку, который с ним более-менее успешно борется (см. идею «покорение природы»); 3) мир как нейтральный топос (объект); 4) сотрудничающий и доброжелательный мир; 5) заботливый мир.
Таблица № 2. Социокультурные модели субъектности
В субъект-субъектных парадигмах (модели №№ 1, 2, 4, 5 в Таблице № 2) мир предстает как живое существо, тем или иным образом взаимодействующее с человеком. Представление о мире как субъекте первично и в онто- и в культурогенезе. Вспомним, что чувство «базисного доверия», поддерживаемое у новорожденного родительской заботой и любовью, – первичное психологическое новообразование, «базисная позиция (или аттитюд) в отношении человеческого существования» [170; 149]. (Ср.: по В. Зеланду и другим апологетам «позитивного мышления», оптимальной установкой является представление субъектом мира как заботящегося о человеке – ибо тогда он, мир, так и начнет к человеку относиться. По сути дела, здесь речь идет о коррекции этого важнейшего базисного новообразования).
Но, как известно, даже в раннем детстве не всем кажется, что «мир заботится о нем»: так, дети индейцев племени дакота, проживающие в резервации и голодающие, «характеризуют мир как опасный и враждебный», демонстрируя «осторожность и негативизм» [170; 149].
И как будет воспринимать «Золушку» человек, исповедующий философию Homo homini lupus est («Человек человеку волк»)? В его глазах Золушка играет в различные психологические игры, т. е. с успехом применяет тактики манипулирования людьми. Ее также используют другие изощренные манипуляторы: «Ситуация была такова, что мачеха с дочками уехали на бал, а в доме оставались только Золушка и ее отец. Зачем фее так нужно было избавиться от Золушки? Что делали фея и отец девушки, оставшись одни на весь вечер? Предписав Золушке не задерживаться на балу после полуночи, фея могла быть уверенной, что, с одной стороны, раньше этого времени