должна отгадать имя этого маленького человечка, чтобы он не забрал у нее ребенка.
– А все эти истории настоящие?
– Какие именно?
– Ну, о русалке, о Гансе и Гретель и все остальные.
– Ну, – говорит Ма, – в буквальном смысле слова – нет.
– А что такое?..
– Это сказки, в которых рассказывается не о реальных людях, которые ходят по улицам в наши дни.
– Значит, все это вранье?
– Нет, нет. Сказки – это просто другой вид правды.
Лицо у меня сморщилось от попыток понять, о чем она говорит.
– А Берлинская стена – настоящая?
– Да, такая стена была, но теперь ее нет.
Я так устал, что, наверное, разорвусь на две половинки, как сделал в конце концов Рамплстилтскин.
– Ночь, скорее засыпай, клоп, малютку не кусай, – говорит Ма, закрывая дверцу шкафа.
Я думал, что отключусь, но вдруг до меня доносится громкий голос Старого Ника.
– Но витамины… – говорит Ма.
– Это грабеж средь бела дня.
– Ты хочешь, чтобы мы заболели?
– Это же все сплошное надувательство, – говорит Старый Ник. – Однажды я смотрел передачу о витаминах – все они в конце концов оказываются в унитазе.
Кто оказывается в унитазе?
– Я хочу сказать, что если бы мы лучше питались…
– А, вот ты о чем. Все хнычешь и хнычешь…
Я вижу его в дверную щель, он сидит на краю ванны.
В голосе Ма звучит ярость:
– Клянусь, наше содержание обходится тебе дешевле, чем содержание собаки. Нам даже обувь не нужна.
– Ты не имеешь никакого представления о том, как сильно изменилась жизнь. Я имею в виду, ты не знаешь, откуда берутся деньги.
Некоторое время он молчал.
Потом Ма спросила:
– Что ты хочешь этим сказать? Деньги вообще или…
– Шесть месяцев.
Его руки сложены на груди, они огромные.
– Вот уже шесть месяцев, как я сижу без работы, а пришлось ли тебе хоть о чем-нибудь побеспокоиться?
Теперь я вижу и Ма, она подходит к нему.
– Что случилось?
– Можно подумать, это кого-то волнует.
Они смотрят друг на друга.
– Ты залез в долги? – спрашивает она. – Как же ты собираешься…
– Заткнись.
Я так испугался, что он ее снова начнет душить, что невольно издал какой-то звук.
Старый Ник смотрит прямо на меня. Он делает шаг, потом еще один и еще – и стучит по щели. Я вижу тень от его руки.
– Эй, ты там! – Это он говорит мне.
В моей груди стучит бам-бам. Я поджимаю ноги и стискиваю зубы. Мне хочется забраться под одеяло, но я не могу. Я не могу сделать ни единого движения.
– Он спит, – говорит Ма.
– Она держит тебя в шкафу не только ночью, но и днем?
Слово «тебя» означает меня. Я жду, что мама скажет «нет», но она молчит.
– Это же противоестественно.
Я вижу его глаза, они бледные. Видит ли он меня? Превращусь ли я в камень от его взгляда? И что мне делать, если