Да, я – бессмертный! Потому что зачали меня трое охранников на зоне. Мама там сидела, была очень красивая… После родов ее совсем доконали, чтобы она лишнего не сказала. Так что от троих у меня силы и хватит на троих. Коряга, советую тебе отпустить меня, пока я сам не развязался. Ты этим ружьишком в руках хочешь меня испугать? Знай, больше восьми лет мне не дадут, а ты сон потеряешь. А потом я вернусь, чтобы посмотреть тебе в глаза. Так что не выдрючивайся больше…
Петрович. Не пугай! А до лагеря ты не доживешь. Здесь твоя последняя остановка. Ты волк, хищник и будешь расстрелян, как преступник. (Взводит курок и целится.)
Капитолина (бросается к Петровичу, отводит в сторону). Нельзя здесь стрелять, Петрович. Сколько ни отмывай – кровь останется. Жизни здесь не будет. Этого я сама бы застрелила, но нельзя! Зачем тебе вторая судимость? Лучше их туда… Позвони, пусть приедут и заберут.
Петрович. Нет у меня телефона.
Любовь (подключается к разговору). Петрович, Капа правильно говорит: прознают – до конца жизни там останешься. (Решительно.) Все, решено, я в полицию. Обернусь мигом. (Направляется к двери.)
Варвара (перекрывает выход). Ни-ку-да! Зз-десь их… су-ди-ть будем. Я су-дить бу-ду! Все! (Любе.) Ся-дь на ме-сто! (Люба испуганно садится на табуретку. Варвара разворачивается к подсудимым.) Кре-ста на вас н-нет! Вы и-роды! Отку-да вы, та-ра-каны та-кие, взялись? От-куда и ког-да вы-пол-зли? Люба, нель-зя их жа-леть. Видишь, как он плюю-ет на все! Ему за-кон ды-шло… (Подходит близко к Григорию.) Фа-шист-ты! (Подходит еще ближе.) А ли-цо твое я уже ви-дела… Вот такое же ря-бое и гряз-ное. Пот так же зли-лся. А, бо-ишься?
Григорий. Отойди! Отойди, ведьма! Что ты на меня вылупилась? Я тебя тронул? А, тронул? Шутка это была! Шут-ка!..
Варвара. Ты Степана тро-нул! Ты всех, если бы тт-воя во-ля, из-му-чил и до Мо-сквы бы все рас-копал и пере-тряс. Чер-вяк ты!
Григорий. Отойди, сатана! Что ты от меня хочешь? Чего? Что ты на меня глаза вылупила? (Кричит.) Сгинь, кобра!
Эдуард. Господа, я прошу слова… Как говорится, «кондуктор, нажми на тормоза…» Давайте без крика мирно поговорим…
Григорий. Хватит говорить, Купец! Не виляй! Башляй им. Иначе не вылезем.
Сергей. Дядя, прости. Руки затекли. Отпусти, ради Бога. Я все вам сказал. Все, по совести. Пойдем, деньги найду, а потом – на машину и в полицию. Сам повезу, и все как один сдадимся. (Рыдает.) Сдай, дядя, в ближайшее РУВД, но развяжи. Не могу больше, шнуром сердце перетянуло.
Капитолина (Петровичу). Отпусти ты, ради бога, мальчишку. Они же его с панталыку сбили.
Сергей. Спасибо, тетенька. Вы, дядя, наверно, коммунист. Я когда в Москве был, то прежде всего в мавзолей пошел, к Ленину – как к родному отцу…
Григорий. Да ты просто Павлик Морозов.
Сергей. Я не люблю эти новые партии. Все на одно лицо…
Эдуард (торжественно). Господа, я прошу слова! Позвольте мне обратиться к вам: ваша честь… В уголовном праве зафиксированы случаи, когда по просьбе осужденного приговор заменяется более мягким видом наказания, то есть крупным