как, уже выяснили что-нибудь?
Хартман бросил на Бена испытующий взгляд, словно пытался оценить, задал ли тот вопрос чисто из интереса к расследованию.
– На картинках, которые нарисовал мальчик, голова преступника покрыта черным платком. Возможно, это балаклава или средневековая маска палача. А может, ребенок просто закрашивает голову черным, потому что хочет забыть лицо убийцы. Мы должны дождаться результатов психологической экспертизы.
Бен все время ломал голову, что же он делал в квартире Тамары. Ушел ли сразу после кофе? Но никак не мог вспомнить.
Хартман почесал лысый затылок и зажмурился. На Бена он производил впечатление человека, который не уверен, что ему дальше делать.
– Я понимаю, вы должны отработать все варианты и версии, но я могу сейчас идти? – спросил Бен.
– Да, мы закончили, – ответил полицейский, прищелкнув языком, и откинулся на стуле, так что большой живот заметно выпятился под слишком узкой футболкой поло. – Но будет неплохо, если вы найдете еще немного времени. Мы запротоколируем ваши показания с кассеты, и вы подпишете документ.
Когда Бен согласился, Хартман пошел к двери, позвал сотрудницу и передал ей кассету.
Хартман напоминал Бену вышибалу у входа в ночной клуб, который полностью осознает свою власть и злоупотребляет ею, чтобы пропускать только тех людей, кто, на его взгляд, вышли лицом.
– Вы ведь тот журналист, кому год назад пришлось застрелить такого же пленного, чтобы выбраться на свободу, – сказал Хартман и снова опустился на свой стул.
– Не понимаю, как это связано с тем, что я нашел мертвую женщину и ее обезумевшего сына и сообщил в полицию, – ответил Бен.
Однако Хартман зацепился за то ужасное событие, которое Бен мечтал навсегда стереть из памяти.
– Некоторые говорят, что вы не могли поступить по-другому.
Ну почему этот полицейский не может оставить его в покое? Бен чувствовал поднимавшуюся внутри ярость – еще одно последствие той жестокой игры со смертью. Его порог раздражения был практически достигнут. Конечно, он мог бы позволить застрелить себя, но инстинкт самосохранения заставил нажать на спусковой крючок. Тем не менее его терзали угрызения совести, и Бен до сих пор не научился жить с такой виной как ни в чем не бывало.
– Ваш фотограф отказался участвовать в той извращенной игре. – Губы Хартмана не дрогнули.
Бену показалось, что он специально пытается рассердить его и посмотреть на реакцию. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох и выдох.
У Майка сдали нервы. Он безудержно рыдал и умолял сохранить ему жизнь. Бен снова увидел перед собой, как тело Майка вздрагивает под градом пуль.
Но Хартман еще не закончил. Бен задавался вопросом, что все это значит. Комиссар пытается надавить на него? Зачем?
– Один из похитителей поднимает руку, когда махнет – нужно стрелять. И вы выполнили приказ. Надо признать, дерьмовая ситуация. Но я бы предпочел быть убитым, чем доставить говнюкам удовольствие и покориться их воле.
Лицо