судьбу вновь образованной политической организации, за поведение ее лидеров, за адекватность лозунгов и практических шагов всех членов партии – снизу доверху. КПРФ должна была стать партией подлинных бойцов за интересы трудящихся масс, действительно стать умом, честью и совестью трудового народа, ведущей бескомпромиссную борьбу с воровским режимом. Только открытая и решительная борьба с антинародным режимом могла бы воодушевить обобранный трудовой люд на постоянную политическую и материальную поддержку своего политического авангарда, поддерживать обоюдную надежду на неизбежную победу над своими притеснителями.
Разумеется, бескомпромиссная борьба партии с врагами Родины вызвала бы град всевозможных ударов со стороны криминальной власти. Но, объединяясь в политическую партию (не партию пива!), ставящую цель перехвата власти, ее члены, думаю, не строили иллюзий быть засыпанными своими противниками пряниками. И чем больше ударов сыпалось бы на партию, тем большими любовью и уважением пользовалась бы она среди трудящихся, которые бы воочию убеждались: страдают физически и морально не только они, но и партия, отстаивающая их интересы. Совместно переживаемые страдания сплачивают, единят. И это был бы не тот мнимый синтез «Народ и партия – едины!» времен господства КПСС, а единение, рожденное совместной борьбой. Тогда и люди сами искали бы встречи с партией, что они не одиноки, их услышат и поймут. Это подлинное единение партии и народа бодрило бы и тех, и других, умножая общее мужество и веру в победу. К сожалению, такого единения не состоялось. Прорвавшись в Думу, партийное руководство основной упор в своей деятельности сделало на «парламентскую вермишель», на расширение своего присутствия в парламенте. Вне его работа была в основном сведена к борьбе за голоса избирателей во время предвыборных кампаний.
Как реагировала на это грехопадение партия? Вместо естественной реакции возмущения, высказывания решительного недоверия своим лидерам, согласившимся из рук разрушителя Отечества даже принять орден (Селезнев, 1997 год), попытки замены их на более принципиальных борцов с антинародным режимом партия заняла позицию молчаливого согласия. Не осмелившись дать принципиальную оценку своему партавангарду, партия сама стала нравственно опускаться. Что сдерживало рядовую партийную массу от выдвижения ею требований партийному руководству сменить тактику соглашательства на тактику боевой наступательной борьбы с преступным режимом, не останавливаясь даже перед роспуском Думы?
Обычным контраргументом Зюганова на обвинения по адресу его «ватных» ударов по кремлевской физиономии являются рассуждения типа: «Если бы мы заняли неуступчивую позицию в Думе по отношению к правительству, Ельцин бы разогнал Думу и за период отсутствия наиздавал бы указов, на основании которых Россию разворовали бы, армию добили…» и т. п. И этот флер разносился его трубадурами по всей России. Но идеологи соглашательства замалчивают тот факт, что сидение