невидимки-мошенники вроде вашего дражайшего Джеймса Мэнсона. Вот почему я это сделал. Расскажите Мэнсону, когда вернетесь. Я хочу, чтобы он знал. Передайте от меня лично. А теперь вперед! Безопасность гарантирую: я не стреляю в спину даже злейшим врагам.
Солдаты уже вылезли из кузова и осторожно подали Эндину его дорожный чемодан. Саймон быстро нагнулся и достал из него свой толстый портмоне. Он с удивлением обнаружил, что лежавшие в нём деньги находятся в полной сохранности. Пройдя десять ярдов, Саймон с яростью бросил чемодан на землю и обернулся. Он захотел выхватить револьвер и разрядить весь барабан в этого наглого наёмника, нарушившего его планы на будущее, но благоразумие взяло верх, и он сдержался.
– Не советую тебе возвращаться в Лондон, Шеннон, – крикнул он. – Мы знаем, как найти управу на таких, как ты.
– Не вернусь, – прокричал в ответ Шеннон. И тихо добавил: – Мне это больше ни к чему, – развернув грузовик, он направился в Кларенсу. Лейтенант Слит и трое его солдат остались охранять шлагбаум.
Гвианские пограничники с интересом наблюдали за кричащими друг на друга белыми бвана. В отличие от Зангаро, политический режим в их стране был устойчив и не разрывал связей с прежней метрополией. Её президент всегда мог рассчитывать на помощь великой державы, гарантировавшей независимость, её корабли, самолёты и парашютистов. Когда Эндин подошёл к их посту, они проверили документы и, проверив их, отдали ему честь. Через час неудачливый организатор заговора трясся в разболтанном грузовике, украшенном оптимистичными надписями: "С нами бог" и "Человек вечен". Несмотря на розданные колоды игральных карт и сигареты, место в кабине ему не досталось. Его заняла дородная жена комиссара дистрикта, направлявшаяся в столицу за покупками. Пристроившись на заменявшей сиденье доске спиной к кабине водителя, Саймон Эндин старался удержать свой дорожный чемодан между коленями, и пытался определить расстояние до Уарри. Слева расположилась пышная матрона с массивными золотыми серьгами в ушах, а справа сел пожилой мужчина с густой проседью в коротко подстриженных волосах. Он сразу же привлек внимание Эндина достоинством, с которым держался в невероятной толкучке перед отъездом грузовика, и внутренней сосредоточенностью умного тонкого лица. В его фигуре, закутанной в кусок ткани, чувствовалась сила. Многим пассажирам он был знаком, и они почтительно его приветствовали, называя "бвана Дого". Вероятно, если бы не долгая дорога и не многочисленные толчки на ухабах, когда путешественников буквально бросало друг на друга, Эндин не сумел бы завязать разговор со своим суровым соседом. В конечном счете их знакомство состоялось, когда вождь извинился по-английски. Саймон узнал, что Дого принадлежит к бакайя.
В годы второй мировой войны несколько кланов покинули Зангаро и перебралась в Гвианию. Их возглавил сын верховного вождя Кваме Адингра. Он сумел убедить своего отца, что переселение спасет народ от притеснений. Около десяти тысяч человек пошли в это добровольное изгнание. Слушая