раз даже стали основами для моих весьма успешных коммерческих работ. Правда, печатали их неизменно под псевдонимом… Джиджи.
Щелкнула кнопку чайника и достала большую кружку из шкафа, покрутила ее задумчиво в руках… Ароматы сушеных трав с Ирзиада смешались с резким запахом растворителя, которым пропахли пальцы. Я поморщилась, но все же обняла чашку руками и прошла к дивану. Сделала глоток и откинулась на спинку сиденья.
Вместе с портретом Дэйрана я продала и авторские права. Так стоимость портрета выросла втрое. Но я не думала, что изображение станут использовать в таких масштабах!
«Я выяснил, что срок размещения портрета – всего пять дней, на большее из бюджета денег не выделили. Поэтому переживать не стоит…», – написал мне Крист в тот же день.
Хорошо бы, если так…
***
По какой-то иронии, женщиной я могла выглядеть и чувствовать себя только в мужском клубе «МИСТЕР-и-я». Нормальной женщиной, молодой, привлекательной, а не той бесформенной гусеницей, которую строила из себя большую часть времени, передвигаясь по городу. Возможно, это была единственная причина, по которой я относилась к этой работе с некоторой страстью. Хотя, нет… была еще одна.
– Привет, Леа! – услышала, едва переступив порог гримерной.
Все места перед зеркалами были заняты, но на мое появление почти никто не обратил внимание. Вернее, все меня старательно игнорировали. Кроме одной.
– Привет, Риз, – махнула я рукой единственному человеку, который был рад меня видеть.
Я считала Риз подругой. За полгода работы в клубе мы с ней сдружились и старались держаться друг друга, выручая деньгами, костюмами и таблетками от головной боли. А это уже можно считать теплыми отношениями. Конечно, никаких откровений между нами не было, как это, наверное, должно быть у настоящих друзей. Но для отборного серпентария, каким являлся коллектив танцовщиц, наши отношения были невообразимо теплыми.
Нас с Риз не любили по трем причинам. Первая – такая несвойственная остальным взаимовыручка. Второе и самое главное – мы не продавались клиентам в приватных комнатах. То есть, совсем не допускали приватных танцев и того, что за ними следует. Третья причина была моей личной – успех, несмотря на второй пункт.
Танцы не были моей страстью в прежней жизни, но в новой они стали главным средством к существованию. Тело позволяло продавать право смотреть на него, а добавляя к своим выступлениям художественную составляющую, я загоралась этим искусством сама и легко зажигала своих зрителей.
Хозяин клуба – Рейнальд Тьен – не сразу проникся моими талантами, но я истребовала себе испытательный срок, и он не пожалел. Мне было не впервые. Я умела увлечь мужскую публику. Иногда, правда, увлекалась и сама. Настолько, что приходилось менять клуб и место жительства. Средства на экстренный побег у нас с Кристом всегда были отложены и считались неприкосновенным запасом.
Я стянула с себя длинное пальто, шапку,