отца жрец.
Ментуи глупо улыбаясь, взял нож из рук Бакенхонсу, потрогал лезвие.
–Милый Саисе, – обратился он к сыну, – сейчас ты увидишь светлый лик Сета, нашего бога. Готов ли ты?
– Да, – кивнул юноша.
И тут же отец ударил его ножом по горлу. Саисе захрипел, и стал медленно оседать на пол. Хоремхеб подошёл к бедняге, в руках у него была серебряная чаша в форме бычьей головы. Кровь Саисе струилась в эту чашу.
– Бакенхонсу, помоги Саисе, – приказал жрец.
Слуга взял нож из рук Ментуи, и ударил им в живот юношу. Саисе пару раз дёрнулся и затих.
– Он отправился к богу Сету, – возвестил Хоремхеб.
–А! А! А! – заорал Ментуи. – Саисе сынок, я иду следом за тобой!
Бакенхонсу вонзил нож по самую рукоять в живот Ментуи, и отец упал рядом с сыном. Хоремхеб налил вина в чашу с кровью. Поднеся её Корею, сказал:
– Здесь кровь жертвы принесённой Диа Волу, богу нашему. Пейте дети мои!
Отпил Корей из чаши той, а после пили я и Элксай.
– Теперь вы и дети ваши, и дети детей ваших, из поколения в поколение будут служить богу Диа Волу. И выполнять волю наместника его на земле. Сейчас это Моисей, а умрёт он, на его место встанет другой, вы же слуги Диа Вола всегда будете находить хозяина своего. Голос крови той жертвы, что сделана во имя Диа Вола, будет приводить слуг его к наместнику бога Диа Вола на земле. Да будет так!
Я был поражён речами Хоремхеба, и стоял в оцепенении. Однако твёрдо осознавал, повели мне жрец умереть, выполнил бы тот час же. Но он не приказал этого, а продолжал говорить:
– Завтра вы отправитесь к Моисею и будете служить ему. Становище племени его недалеко от Авариса. Вскоре надлежит вам с племенем ибреев отправиться в пустыню и жить там. Будете вы охранять землю нашу от врагов, которые могут вторгнуться к нам из пустыни. А теперь отдыхайте дети мои!
***
По каменистой пустыне, меж скалистых глыб, бредут люди. Тёмной лентой тянется толпа по рыжей пустыне. Сколько их здесь? Две сотни, три, четыре, пять? Кто их считал?! У кого грязное схенти на бёдрах, многие облачены в овечьи или козьи шкуры. Мужчины и женщины, дети и старики, все уныло тащатся по раскаленным камням. Впереди ступает Моисей и брат его Аарон. Единственные из всех нас облачены они в чистые, белые одежды. Плечи их укрыты шкурами леопардов.
Мы с Кореем шли в шагах пятидесяти от них. Брели позади Элксая, и с вожделением смотрели на кувшин, что нёс он на плече. Плескалась там сладкая сикера, настоянная из ягод вишни. Крепкий напиток, что мутит разум и придаёт веселье. Нам бы дала силы эта сикера.
Вчера Корей вернувшись из Авариса, принёс с собой вино и сикеру, и мы с ним хорошо посидели всю ночь. Вино выпили, а сикеру отобрал Элксай. Теперь мы бредём позади брата, и умоляем дать нам по глотку живительной влаги.
– О, благочестивый Элксай, у нас раскалывается голова! Не дай умереть, пожалей нас. Дай по глоточку живительного напитка. Заклинаем тебя! – стонет Корей.
– Услышь же брат мольбы наши! – хриплю я в поддержку друга.
– Эх