Я вообще люблю командные игры. Или просто игры. Чтоб физическая нагрузка заключалась не в наматывании кругов по стадиону или бесконечных повторениях упражнений, а присутствовал элемент соперничества, борьба. Да, меня выбрали старостой группы. Точнее, предложили, а я не отказалась, в одиннадцатом классе тоже была старостой.
Изольда стала чем-то вроде местной достопримечательности: ее знали в лицо все студенты и преподы. Надо сказать, что моя подруга не страдала «звездной болезнью», нос не задирала, но всеобщее внимание ей заметно льстило. Девчонка из группы, Алиса, даже попросила разрешения с нами сфоткаться и с тех пор не отставала. Мне она не понравилась: слишком много сахара и желания нравиться всем вокруг. А Изка сказала: милая. Не знаю. Может, я позавидовала Алискиной общительности, тому, что в первый месяц учебы она обросла знакомыми со всех пяти курсов? А со мной повторилось то же, что было в школе: уважение, приветливость, вежливый интерес. И ничего больше.
Однажды мы с Изкой шли с баскетбола. Был ноябрь, стемнело рано. Мы еле тащились, обходя лужи, ноги гудели, руки не поднимались. Даже разговаривать не хотелось. Мне было ближе, а ей еще несколько улиц пилить. «Провожу, – решила я, вздрагивая от холодного ветра. – Чего одной разгуливать?» Проехавшая мимо машина окатила нас холодной водой, я выругалась, а Изка засмеялась. Блин, и как я смогла забрызгать грязью джинсы чуть не по колено? Вчера только выстирала… Да и на ботинках по килограмму грязи, наверное. Впрочем, берцы грязи не боятся. Как танки.
– Эй, телки, закурить есть? – раздался сзади гнусавый голос. Мы, не сговариваясь, прибавили шагу. Я прикинула: убежать не сможем, Изка на каблуках, я ее не брошу, само собой. Подруга с сосредоточенным видом рылась в сумке. Что у нее там, баллончик? Вряд ли, я бы знала. Улица была пуста. Нас догоняли двое.
– Че молчишь? Западло с пацанами побазарить? – обратился к Изке тот, что пониже, с бледным прыщавым лицом. Его приятель ухмыльнулся, показав желтые прокуренные зубы.
– Так чего, покурим?
– Покурим, – неожиданно сказала я. И тоже зачем-то полезла в сумку. Гопники обрадовались: сейчас я достану сигареты, а они скажут, что такие не канают. Наверное, будут бить. Нам это еще на ОБЖ рассказывали в школе. Мелькнула мысль: отдать кошелек, и пусть катятся. Там, правда, денег чуть. Что еще, мобильник?
А потом на меня вдруг накатила холодная ярость: ничего мы отдавать не будем, много чести для быдла! В сумке пакет с формой, кошелек, косметичка, телефон, книжка, салфетки, ключи. Ключи! Самый большой от подвала, длинный и тонкий – от двери подъезда, еще два от квартиры. Я оглянулась на Изку, собирая в ладонь тяжелую связку. Ключи торчали между пальцами кастетом, я держала крепко. Прыщавый неожиданно схватил меня за левую руку, сумка упала, а я, сама от себя не ожидая такого, ударила, нет, ткнула ключами ему в лицо. В этот момент Изка въехала второму каблуком в голень и толкнула, что было силы.
– Бежим! – заорала я, подхватывая свою сумку, и мы понеслись по лужам, спотыкаясь и оскальзываясь в грязи.