его свободу, разгромит своих врагов на их же территории»185. Одним из распространителей таких настроений был упомянутый фильм «Если завтра война», полный пафоса и укреплявший миф о войне «малой кровью, на чужой территории». Пропаганда распространяла сведения, как во время боев в районе озера Хасан «400 японских солдат бежали от горсточки советских пограничников»186, описывала «исторические подвиги Красной армии при освобождении народов Западной Украины и Западной Белоруссии от польских панов и финского народа от белофинской банды»187. «Советский патриотизм» и дружба народов подавались как залог победы в будущей войне188.
В стране воспитывался изоляционизм, культивировалась уверенность, что СССР живет в условиях «враждебного окружения», которое «пытается вредить и пакостить… всяческими способами»189. Победа коммунизма предполагалась возможной только при уничтожении этого окружения190. Усилению изоляционизма способствовало исключение Советского Союза из Лиги Наций 14 декабря 1939 г. (под предлогом развязанной СССР войны с Финляндией). На совещании по вопросам политической агитации в январе 1941 г. было объявлено: «Мы не можем сказать, кто выиграет… Германия или Англия, а мы должны укреплять оборонную мощь нашей страны»191.
В СССР была развернута борьба с «низкопоклонством». Так, на страницах «Правды» был подвергнут шельмованию математик Н.Н. Лузин за публикацию работ в иностранных изданиях. На XVIII съезде ВКП(б) понятие «низкопоклонник» применялось почти ко всем «врагам народа». На XIX съезде ВКП(б) в отчетном докладе «низкопоклонство» было осуждено как нетерпимое для советского человека чувство. И.В. Сталин отметил, что «троцкистско-бухаринская кучка шпионов, убийц и вредителей» пресмыкалась «перед заграницей, проникнутая рабьим чувством низкопоклонства перед каждым иностранным чинушей»192. Необходимость борьбы с «низкопоклонством» в СССР усилилась после присоединения Западной Украины, Западной Белоруссии, Прибалтики, Бессарабии и Северной Буковины. Многие советские военнослужащие и даже агитаторы и пропагандисты были поражены зажиточностью населения и изобилием товаров в этих регионах, в результате чего смогли воочию убедиться в противоречивости навязывавшихся пропагандой стереотипов об «угнетательской политике» правительств Литвы, Латвии и Эстонии193. С такими настроениями властям приходилось бороться. В частности, политбюро ЦК ВКП(б) категорически осудило восторженный очерк писателя А.О. Авдеенко о жизни Черновицкого региона, ранее входившего в состав Румынии. И.В. Сталин и все выступавшие на этом заседании политбюро широко использовали ключевое слово «низкопоклонство». В назидание другим, писателя не печатали вплоть до 1941 г.194
Несмотря на усиление национального фактора, коммунистическая идеология в Советском Союзе формально не утратила своей силы. По-прежнему считалось, что «граждане СССР… готовы отдать свою жизнь… за торжество коммунизма во всем мире»195. «Пролетарский интернационализм» оставался в арсенале пропаганды