ведра. Эти ежи, в отличие от чёрных, довольно хитрые охотники. Когда я первого увидел, то подумал, что на нём случайно налип мусор: какая-то ракушка, ветка и кусок крабовой клешни. Потом обнаружил, что они все прилепляют себе на макушку по два-три мелких предмета. Маскируются».
Наверное, из таких дневниковых заметок не делают книг. Хотя, почему нет? Такая книга была бы очень удобной: небольшая, легко помещается в карман, и читать можно с любого места, в любом порядке, потому что в ней нет сюжета и морали, никакой проторенной дороги – лишь сеть едва заметных тропинок, тонких ассоциативных связок, переводящих читателя от одного фрагмента к другому, как в японской ренге или в люсидном сне. Где-то здесь была такая история… Он полистал блокнот дальше. Ага, вот.
«Все уезжающие с острова оставляют что-нибудь тем, кто остаётся. Питерские ребята оставили англичанину большого воздушного змея, а наши соседи-голландцы подарили нам надувной матрас. После нашего отъезда и змей, и матрас тоже останутся здесь, переходя к новым владельцам. К ним добавятся и другие вещи – мячи, гамаки, летающие тарелки, прочитанные книжки. Сколько ещё таких переходящих вещей кочует по острову? Оседают они у тех, кто остаётся дольше других; эдакие хранители курортного духа и его ритуалов, главный из которых – медленное время – отлично выражается в переходящих вещах: быстрые люди меняются, а воздушный змей, гамак и хорошая книжка остаются теми же».
В слове “переходящих” первая буква “е” была пропущена при быстром письме, а затем воткнута сверху более жирным завитком – он сделал это исправление, когда перечитывал дневник в самолёте. И размышлял потом, какие вещи можно назвать не “переходящими”, а “преходящими”. Наверное, те, у которых более печальная судьба. Те, которые отбирают в аэропортах. Однажды он таким образом лишился отличного охотничьего ножа, оказавшегося в ручной клади. В другом случае забрали коньяк. А в последний раз перед вылетом даже вызвали по громкой связи на весь аэропорт – в багаже завалялась парочка бенгальских свечей с Нового года.
Из отобранных вещей они устраивают настоящие выставки: большие стеклянные кубы, наполненные ножами и ножницами, подсвеченные витрины с банками и аэрозолями стоят посреди аэропортов, как эдакие алтари. Сразу ясно, что многие преходящие вещи по сути близки к переходящим: курортный дух острова не хочет отпускать свои ритуальные предметы, которые нужно было оставить там, раздать точно так же, как раздали надувные матрасы и мячи. И в самом деле, зачем тебе в Москве охотничий нож? Разве с помощью него можно читать «Фейсбук»?
Он подумал, что историю про отобранные вещи тоже стоит записать. Вынул ручку, толкнул локтем так и не убранную тарелку от сырников, и вспомнил слова Ольги про левшу. Переложил ручку в левую, написал дату. Получилось на удивление легко, хотя и криво. Но теперь и писать расхотелось: он перевернул страницу и стал рисовать на чистом развороте осьминога.
Зазвонил телефон. Вот и труба зовёт, подумал Егор. Видимо, Паша