бы за ним ухаживала и ему бы помогала жить.
***
Баба Даша
Казачий хуторок, в котором прожила жизнь баба Даша, притулился бочком к косогору. Хорошо ему было там. Косогор, бывало, и от ветра защитит, и от солнца палючего заслонит. А какой родниковой водой поил он хуторян! Маленький хуторок, неприметненький. И Гражданская его обошла, да и в Отечественную немцы раза два зашли, кур половили, да с тем и уехали.
Давно, давно родилась баба Даша. Незаметно как постарела, поседела, усохла, согнулась, и только глаза лучатся голубым, живым светом. Правнуки уже народились, а суховей так же треплет ковыль траву на косогоре, как и тогда, когда баба Даша вышла замуж за Стефана и поселилась на хуторе.
Вечерело. Отец с братьями только что привезли арбой кукурузные стебли с поля. Коровы да быки любят уже посохшие листья кукурузы, да и сено на зиму экономится. Надо было их расставить вокруг базка (базок – сарай для скотины и огороженный ивняком или плетнём дворик при нём), а то лёжа быстро попреют, а прельё скотина есть не будет. Даша уже заневестилась. И снохи, таская стебли и расставляя их, меж делом подшучивали:
– О! Скоро сватов будем принимать!
Даша смущалась, краснела и старалась шибче работать.
Любила Даша работать и работа её любила. За что ни возьмётся, всё у неё ладно, всё по разуму.
Наработается днём Даша, а вечером умоется, принарядится и на вечеринку. А уж одеться умела дивчина, душа лежала у неё к нарядной одёже. Да и отец с братьями баловали: то отрез на юбку, а то на кофту, шаль, монисты, ленты. На посиделки недавно стала ходить, с разрешения отца. Певунья была Даша. Уж как распевно казачьи песни пела. На язык остра. Как отбреет, так уж отбреет какого-либо ретивого ухажёра. Бывали хлопцы и дивчины с соседних хуторов, да и они похаживали в соседние хутора. Гармонист хороший, да и с Дашей петь одно удовольствие. А уже в ту пору могли петь казачьи песни. Были песни распевные, были и жалостливые, и задорные. Как казакам без песни?
Этим летом появился с соседнего хутора казак Стефан, только что пришедший со службы. Красивый! Кудри чёрные как смоль, глаза карие. А усы! Загомонились девки. Какая громко говорит, какая хохочет громче всех, а какая посмелей – зазывает рядом посидеть. Суров с виду Стефан, неулыбчив. Песни не поёт, с девками не шалит, сидит молча и наблюдает. Раза два Даша ловила на себе его внимательный быстролётный взор. Тут же на посиделках Даша узнала, что Стефан байстрюк. Может, люди врут, а может правду говорят. Байстрюк – незаконнорожденный без отца. Мать его овдовела, когда хуторяне заметили её беременность. Может, погиб казак, отец Стефана, да не знал, что после него семя его останется. А злые языки прилепили ярлык, пустили подленький слушок. Уж больно добропорядочной была тётка Ульяна. Помогали ей с хозяйством управляться братья, да крёстный Стефана, друг покойного мужа. Сынок рано за всё брался. Крёстный сбрую чинит, и он рядом. Дядька плуг, борону на зиму ставит, и Стефан тут. На пашне рядом, с косой рядом. Сам стал скотину управлять, а в двенадцать лет сам взялся хату