он оберегает этих Поборников, удаляет вокруг них «полезные сорняки», если можно так выразиться. Окучивает их.
–Ты отнеси эту тетрадку в одно из издательств. Сейчас это модно, купят легко: мессия из будущего, самоубийство, Зло, грядущее исцеление страны.
–Ладно, Михаил, не зубоскаль. Если бы я не собирался в отпуск, я бы это дело ещё подержал, копнул глубже. Не верю я в сумасшествие автора этого сочинения.
–Может, им был не Алешковский?
–Может быть. Пойдём, покурим? – предложил Павел.
–А здесь? – заленился Соболев, оглядывая родной кабинет.
–Здесь Ася будет ругаться, да и обкатаем новую комнату для курения.
–Это дело! Идём!
Все знали, что Павел не курил, но он всегда с готовностью шёл «курить», дышал дымом, и говорил, что такой же заядлый курильщик, как и все, только жадный – крохобор, потому не покупает себе сигареты, а пассивно вдыхает чужой дым, и всё это из-за жадности. Все ценили его юмор.
В новой «курилке» уселись на мягкий диванчик. По обе стороны стояли урны-плевательницы из блестящей стали. Напротив, на стене, висел плоский телевизор, который крутил видеоролики о вреде курения.
–Здорово придумали, – заметил Соболев, кивая на экран.
–Да, о нас грешных начальство заботится.
–О, Паша, смотри, – оживился Михаил, указывая дымящейся сигаретой на экран. Там висела фотография беззубого, гнилого рта. – У нас с тобой такие же скоро будут.
Они радостно, весело посмеялись.
–Во! – обрадовался Соболев. – Стишок в тему!
Нараспев прочёл:
Шёл я лесом,
Видел чудо –
Два крестьянина сидят,
Зубы чёрные, гнилые,
Лошадиный ..уй едят!
Опять посмеялись.
Павел засомневался:
–Слушай, Миша, по-моему, стишок не правильный.
–Почему?
–Лошадиный… Лошадь – это же женщина!
Соболев засокрушался:
–Ах ты, неуч, неуч. Ты в школе уроки биологии прогуливал?
Павел пожал плечами – может и прогуливал, дело молодое, все мы уроки и лекции иногда прогуливали, не без того…
–Поясняю, раз ты мой друг, что лошадь – это не самка, а конь – не самец. Это одно и тоже. Как в песнях: «Кони, кони», «Лошади, лошади». Женщина у них – кобыла, а мужчина – жеребец, а мужчина без яиц, кастрат – мерин.
–Вот как, – закивал головой Павел.
Стали подтягиваться слушатели из других отделов, выпуская губительный, табачный дым, и щурясь.
–А откуда ты этот стишок выгреб? – спросили Соболева. – Сам сочинил?
Соболев отмахнулся:
–Ты что! Это ещё с раннего детства помню. То ли из песни, то ли из присказки.
–Может, Высоцкий? – предположил Володя Саев.
Соболев запротестовал:
–Не-е, не его стиль…
И тут же усомнился:
–А может, он. Мой батя, царство ему небесное, увлекался Высоцким, когда напивался, всегда его слушал, даже танцевал…
–Как можно танцевать под Высоцкого? – удивились вокруг.
–Он мог!
–Ненавижу