он не сказал этого в коридоре? Почему зашёл в спальню и позвал Роберта при мне? Получил приказ посмотреть на нас? Но он видит всё в камере. Возмущён разговором? Но мог просто вызвать Роберта. Вопросы проносились у меня в глазах, и Роберт ответил на все одним словом:
– Сомнение.
Они исчезли, а я растерянно пыталась понять – какое сомнение, в чём Амир может сомневаться. Во мне? В Роберте? В нашем разговоре, слишком откровенном и без оглядки на его приказ? Он сомневается в себе! Я обозвала его щенком, его – грозного ирода и вождя! Посмела заявить, что умру, а не буду рассказывать страшную тайну о нём. И когда он позвал Роберта, хоть и ближний круг, а он о нём помнит, но всё же не Мари и Фиса, то увидел откровенные отношения, спокойные размышления о вожде. Вот оно – физика тела всколыхнула эмоцию, пусть одну маленькую эмоцию обиды, но эмоцию!
С трудом я заставила себя встать и посмотреться в зеркало – ужас. Всё-таки лечение Фисы так быстро на мне всё заживляло, что я уже не помню, как это просто посинеть и опухнуть от рук своего мужа. Плечи стали как у борца, и шея как у него, голова практически появлялась из плеч. И это уже после поддержки энергией Роберта. Да и синева впечатляет, надеюсь, ничего не поломано. Я подвигала руками, хоть и больно, но жить можно.
Виктор принёс завтрак и так же молча исчез. Надо поесть, а то вдруг вождь зайдёт ещё чего спросить, могу же от голода упасть в обморок. В центре подноса стояла красивая золотая вазочка с мороженым, и дольками клубники было выложено моё имя. Милый Фред, нашёл способ поддержать меня хоть таким образом.
До обеда я продолжала опухать, появилось ощущение, что лежу ещё на нескольких подушках, которые постепенно увеличивались. Это не просто жёсткие руки Амира, это ещё и удар его энергии так подействовал, агрессивной энергии.
Когда Виктор принёс обед, я сказала едва слышным шёпотом:
– Можешь унести сразу, есть всё равно не смогу.
– Почему?
– Видишь, как опухла, руки не поднять. Уноси.
Он попытался лечить меня энергией, но я уже не сомневалась – у него ничего не получится, ободрённый Робертом организм чужака не воспримет. Так и получилось, Виктор тревожно посмотрел на меня и исчез с подносом.
Когда начался бред, я не осознала, время проходило в полусне. Иногда видела лица и только пыталась отвернуться от них, хотя шея уже не позволяла двинуть головой.
Я пришла в себя от того, что мягкие руки поглаживали спину и приговаривали:
– Берёзонька белая, лебёдушка, излечим всё, спинку выровняем, ручки вытянем…
– Не надо тянуть, больно же… Фиса!
– Лежи красавица, лежи милая, только и возвернулась к тебе, ещё пару дней и всё, не стать тебе берёзкой…
– Как это?
– Дак ирод поломал косточки, измял лебёдушку…
– Только плечи и болели, ничего не было поломано.
– А дурь в голове куда денешь, сподобился сам лечить, вот и изломал.
– Амир? Он меня лечил?
– Силой хотел своей, вот ею и смял