виноват: то сатана, то Адам.
–Так он же святой! – воскликнула Лиза. – Святое семейство!
***
Можно было просто преклониться перед Лизочкиной деликатностью: она ничего не говорила мне про кошку, щадила меня. Да мы и не виделись несколько месяцев, а телефона у меня не было. А Вика с Лизой общалась регулярно. Они как две сучки, две заговорщицы. И Лаличева знала, что я ничего у неё не спрошу, – побоюсь.
А как всё было? Как всё было в тот июньский день, день рождения Пушкина, когда я вступила в партию?
Была пятница, утро, и я шла на консультацию по алгебре, в которой я вообще ничего не понимала. Серый котёночек, точная копия нашего кота, спал в коробке из-под ботинок, и у него была простынка, подушка и одеяльце. Дети, наверное, какие-нибудь положили. Так ведь это не кукла!
И я поставила коробку к нашей двери. Мне показалось, что там он будет в безопасности.
После консультации я побежала в штаб. В Общество обманутых вкладчиков пришли записываться две бабушки. Татьяна Ивановна выдала мне зелёный партбилет. Всё это было буднично, не торжественно, и мне не понравилось.
–Тань, где ключи? – спросил тогда Виктор Борисович.
–Вить, поищи. Ты на кухне был, в ванной.
Как же я ими любовалась!
А в моём подъезде коробка вновь стояла на прежнем месте, между вторым и третьим этажом! Сама, что ли, переместилась?
И я взяла этот спящий серый клубочек и спрятала его под своей широченной блузкой. Как-то я прочла в газете, как одна маленькая девочка из семьи новых русских прятала котёнка в шифоньере в своей комнате, пока её мать его не нашла и не выкинула.
–Что у тебя там? – взъярился отчим. – Кота, что ли, принесла? А ну неси отсюда эту заразу! Он– блохастый! Ещё какая-то сволочь нам его под дверь поставила! Мне бабки звонили: «Что это,– говорят, – у вас тут стоит?» А ну неси обратно!
–И уйду! – сказала я.
Как же я ненавидела его в этот момент, просто не считала за человека! И не знала, как же после этого я смогу жить с ним под одной крышей?
Раньше отцы били дочерей и жён смертным боем, волосяными и верёвочными вожжами, привязывали за косы (девки носили одну, бабы расплетали на две) к телеге и пускали лошадь. Сейчас за такое сажают, но словесные удары идентичны тем, историческим. Когда я училась в первом классе, отчим дважды с ненавистью ударил меня ложкой в лоб. «Володь, что ты делаешь?» – только и сказала мама.
Мне даже слово «семья» всегда было неприятно. В нашей квартире только отчим решал, какие фильмы и программы смотреть, когда включать-выключать телевизор и свет. Только отчим имел право заводить домашних животных и даже давать им имена! И когда он притащил нашего кота и сделал из него культ, у него были и блохи, и гноящиеся глаза. И что это у нас соседи такие заботливые стали? Ведь случись что – никто не поможет. До взрывов жилых домов в Москве и Волгодонске оставалось ещё два года, и бесхозных предметов ещё особо не боялись.
Я положила котёнка в коробку и рассеянно присела на корточки. Что же делать?
–Он спит! – услышала