.

часто хочется вернуться в детство,

      Чтобы увидеть снова те же лица,

      И вспомнить хитрости, уловки, жесты…

      Чтоб снова милым детством восхититься.

      Моему малышу

      Мой сын дошкольник уже к семи своим годам,

      Быть может, что-то в нашей жизни понимал —

      Ту ситуацию и срам, и тарарам…

      И поведением плохим не докучал.

      Знал, что от болей сердечных нужен баралгин,

      И очень часто с любимой бабушкой один,

      При случае, таблетки эти ей давал.

      И про звонки из города нам сообщал.

      Звонков, порою очень злобных, было столько,

      Что теща, хоть вела себя смиренно, стойко,

      Порой ложилась со слезами на кровать,

      А внук ее умел бабулю утешать.

      Придя с работ, мы тут же гневно осуждали

      Те горькие звонки, ругая их в сердцах.

      И как работы сохранить – мы обсуждали

      В тогда легальных для отказников местах.

      И вот так детство малыша тогда ушло,

      Как будто он, изгой, не заслужил его.

      С глазами милых горьких слез и грез о счастье…

      С какой ретивостью нас мучили те власти!..

      Штрихом последним тех грустных беспросветных лет,

      Когда имели мы положительный ответ,

      Был эпизод, что будем вспоминать всегда:

      Мы уезжали из России навсегда.

      В такси мы попросили сына напоследок:

      «Хоть раз ты оглянись на дом и перелесок!».

      И он заплакал вдруг, ответив нам тогда:

      «Отныне – нет, я больше не вернусь сюда!»…

      Палашевские бани

      Палашевские бани, палашевские бани…

      С огнями школы на том пригорке,

      И с рынком малым в том закоулке.

      История не изменила их названия.

      Ковались здесь когда-то палаши,

      На рынках в городе чтобы держать порядок.

      Теперь с друзьями в бане, от души

      Смеясь, мы мылись, судя как много неполадок.

      Вблизи их сбоку стояла арка,

      Весьма похожая на серп и серый полукруг,

      С рисунком весьма комичным ярким,

      И я всегда ходил ее разглядывал вокруг.

      И вот у этих самых дивных старобытных бань,

      В сей самой школе на том пригорке,

      Со мной случалось много ежедневных личных драм,

      Как мои слезы бывали горьки.

      Могу я вспомнить походы многие на рынок.

      Я ростом был тогда ведь небольшой.

      Старушка добрая всегда звала меня: «Милок!

      Иди, я дам клубнички молодой».

      Припев:

      Палашевские бани, палашевские бани…

      И кружка пива – на их диване.

      Мы забывали грязь квартирных ванн,

      Всегда соседский грубый крик:

      «Ты еще там?»

      А вдруг забава и станет их мечтой?

      Вы помните, бросали комья краски

      На холст натянутый так театрально?

      На них смотрели гордо, залихватски…

      Хоть вид их был отчетливо фекальный.

      Горазд