лет бы двадцать назад.… Не вдохнуть – не шевельнуться. Что это перед глазами плывет.… Все, не вздохнуть больше……
Глава 1
Сапоги топчут родную белорусскую пыль, ритмично отбивая такт на бегу. Если не по размеру или портянка намотана неверно, они начинают топать, и бежать вообще невмоготу, а так худо-бедно. У того, кто впереди бежит, потный треугольник сзади на майке, у того, кто следом, наверняка, треугольник спереди.… Какая чушь в башку лезет. Надо дожить до шестого километра из пятнадцати, а там дальше отупеешь до того, что не поймешь, где находишься. Ноги сами доведут, главное из строя не вывалиться. Строем, в ногу бежать-то полегче будет, входишь в ритм, в коллективное сознание взвода, перестаешь быть личностью, со своими желаниями, страхами и болями и бежишь себе, как зомби с вытаращенными глазами. Мышц не чувствуешь, усталости нет, как и мыслей – хорошо!
Да только сержант наш взводный тоже знает об этом. Он эту школу прошел до нашего рождения и облегчать нашу жизнь явно не намерен. Разговор один! Выйти из строя – пятьдесят отжиманий. Подождет с тобой, пока ты нос в пыль макаешь, потом – занять место в строю, бегом – марш! А взвод-то уже, считай, метров на триста от тебя оторвался, так что, если бежать на пределе не хочешь, отжимайся на пределе. В общем, куда ни кинь, всюду предел. Нет, издеваться над тобой никто не собирается, и ломать психику тоже. Сам поломаешься, если здоровья не хватит. Ну что там в школе было? Стометровку за тринадцать секунд пробежать? А тут проснулся и на тебе, пятнадцать километров, вместо «С добрым утром!». Потом зубы почистил, морду сполоснул от пыли и вперед на зарядку. Сорок минут интенсивной силовой гимнастики, по словам сержанта: «Каб глазья продрать». «Продирание глазьев» проходит в сумасшедшем темпе, под тяжелое дыхание всего взвода доукомплектованного собственно, взводным сержантом. Сержант не филонит сам и другим не дает, щедро раздавая дополнительные отжимания тем, кто на его взгляд халтурит, но делает это так беззлобно, что даже не обидно.
После зарядки – завтрак. «Масло съел – день прошел!». Жалкая иллюзия, подходящая лишь для призывников – срочников. У нас впереди вся жизнь, и дни считать некогда. Разве что до конца училища, но это еще не скоро. Нужно смириться с тем, что все изменилось и жить придется иначе. Не так, как в школе, не так, как дома. Не так.
На завтрак – пять минут. Кто не успел, тот «заканчивает принятие пищи, выходит строиться» голодным. Я всегда голодный. Голодный до обиды. Третий слева, в «шеренге по одному». У меня сто восемьдесят семь сантиметров уверенного в себе роста. Да только за мной еще двое и один впереди. Мы отрыжка взвода. Ниже ста девяноста. У всех остальных, кто выше одного метра девяноста сантиметров – пайка двойная, приказом Министра обороны! У нас – нет. У Министра, тоже нет сто девяносто, но питается дома, и сколько хочет, если его жена не очень переживает за разжиревшую талию супруга. А мне восемнадцать лет, у меня сто восемьдесят семь и хочется жрать, потому, как я сегодня уже пятнашку сбегал и мышц себе накачал столько, что и подумать страшно.
Пять минут на завтрак, до смешного мало, если нужно честно разделить сахар, насыпанный