теперь для Самойлова все вставало на свои места. Ясен был мотив. Скорее всего, Васильев забрал у Бастрыкина золото и деньги и сейчас красиво отдыхает. С чувством выполненного долга, Самойлов возвращался домой. Теперь нужно было предпринимать меры к поимке Васильева, но это дело времени. Объявленный во всероссийский розыск, он много не пробегает.
Действительно, весть о поимке Васька не заставила себя долго ждать. Вскоре Самойлов готовился ехать за ним в Москву. Что интересно, задержали Васильева в аэропорту, когда у него на руках были билеты на Хатангу. Опять Самойлову было непонятно, зачем Васильеву с деньгами и золотом нужно было лететь туда? Но все эти подробности он узнает при беседе по пути домой. Самойлов осмотрел вещи задержанного. Собрался тот, видимо, в экспедицию. С собой у него были палатка, спальник, запас продуктов, в общем, все для длительного похода. Из документов только паспорт, в котором Самойлов увидел листок бумаги, на котором была карандашом нарисована какая-то схема. Листок был помят, на краю была капля крови. Путь домой в служебной машине производился по всем правилам этапирования. Самойлов и еще один опер на переменках держали Васильева пристегнутым к себе наручниками. Судя по всему, тот даже в голове не держал мыслей о побеге. Обстановка для беседы не располагала, и Самойлов решил все отложить до дома. По приезде Васильева задержали, он ничего не отрицал, правда, про мотив рассказывал расплывчато. Он что-то плел про давнюю ссору на прииске, на почве которой и возникла драка, в ходе которой он и забил Бастрыкина. С его слов, связал он его и заклеил рот, якобы для того, чтобы не успел позвать на помощь пока Васильев уходил. Версия его была явно неубедительной, но она настолько устраивала следствие, что никто даже и не думал подвергать сомнению таковое признание. Дело было переквалифицировано с убийства на причинение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть. Через неделю Васильев уже находился в СИЗО и ждал суда. Тем не менее, за неделю до своего увольнения Самойлов выпросил разрешение на беседу с Васильевым, чем удивил многих. Непонятно было, зачем по абсолютно раскрытому делу, в котором не было никаких подводных камней оперу встречаться с обвиняемым, который на все согласен? Самойлов гнул свою линию, и вскоре сидел в кабинете СИЗО напротив Васильева.
– Ну что, дружище, суда ждешь?
– А что мне еще остается делать?
– Не скажи, вариантов много. Не пойму я тебя Васильев, зачем ты на севера податься-то решил?
– А что мне тут ловить? Нужно было ехать песочек мыть, денежку зарабатывать.
– А что взятого добра у Бастрыкина не хватило на жизнь?
– Это, какого еще добра? Не брал я у него ничего.
– А искал-то чего, ведь все в доме перерыл, полы со стенами повскрывал.
– Дрались это мы, ничего я там не искал.
– Все ты правильно говоришь,