в том театре, как актеры,
готовы снова раствориться.
Печаль, она проходит скоро.
И очень страшно воплотиться.
О, львицы дивные, вы снова
небрежно смотрите на мир.
И больше нет пути иного,
как только распрощаться с ним,
Когда прекрасная эпоха
растает, словно этот сон.
Останется лишь профиль Блока,
потом исчезнет даже он.
В театре, где мы все играли
себя, а может быть иных
Созданий, дивные печали
хранили этот старый миф.
И мир, в его великолепье
был так далек от этих грез.
И вы проснулись на рассвете.
И ветер вдруг духи унес.
И в старом парке встреча
снова так неожиданно мила.
И мира больше нет иного,
чем тот, который обрела
Твоя душа в театре этом,
в плену у света и тоски
Звучали дивные сонеты,
и пелись светлые стихи.
Ваш век серебряным назвали.
И в блеске тихом и тоске,
Звучали дивные печали.
И веер чуть дрожал в руке.
Раздета больше, чем одета,
и потому озябла снова,
Но света не было от света.
Метались среди грез и снов.
Небрежно брошенные снова
в мой век, и в трепете огня,
Еще я вижу этот пламя,
заворожившее меня.
И диалог, он будет длиться,
и что ему теперь века,
Когда вдруг воскрешает лица
опять художника рука.
Я знаю, мы были волками
Я ЗНАЮ, МЫ БЫЛИ ВОЛКАМИ КОГДА-ТО
И так не хотели людьми становиться.
И вот при луне за былое расплата —
Нам волчья свобода ночами приснится.
И снова зовет меня серая стая.
Туда, в тишину заповедного леса.
Где Леший нас снова на дело сзывает.
Мы видим, мы слышим, мы знаем про это.
На темной поляне луна серебрится.
И дивные ели нависли над нами.
И странно кричат нам незримые птицы,
Которые к нам прилетят, и в тумане
Какие-то призраки будут метаться,
И песню затянет свою Берегиня.
Мы были волками, и в бешеном танце
При блеске луны мы собрались и ныне.
Какие-то тайны нам снова знакомы.
Какие – то песни похожи на вой.
Мы вольные волки, нет дела до дома,
И Леший ведет нас во мрак за собой.
И ведьмы летят, и незримые птицы
Во тьме нам расскажут о том, что бывало.
И в лунную ночь вдруг такое приснится
Нагая русалка во мгле танцевала.
Забытый вальс приснится
Сначала звучала симфония страсти.
И пламя в душе до утра трепетало,
Потом вы остались у вальса во власти,
Сам Штраус играл вам немного устало.
И все наблюдал он, как пары кружились,
И падали странные тени на лица.
Кому-то твердил он: «И эти