вскинула брови и явно обрадованная ответила. Злат только сейчас сообразил, что его юный помощник ведь тоже из северных лесов – с девушкой земляки. Не ускользнул от взора и испуг, с которым воспринял это Сарабай.
– Вы, голубки, ещё наворкуетесь, ты, Илгизар, есть то будешь? Простынет требуха ведь. Тем более, что ты не эмирский наиб, я уже по запаху чую, тебе туда вместо говядины баранины от души подложили. А её холодную никак! – и, Сарабаю, – Принеси мне добрый человек овчину хорошую. Прилягу я на лавку, отдохну. Девка твоя пускай пока со мной посидит.
Увидев, что хозяин замялся, добавил:
– Потолкую с ней с глазу на глаз, – и засмеялся, – Да ты не бойсь, я за юношей пригляжу!
Хотя Сарабай испугался явно не этого. А что он испугался было заметно сразу. Чего казалось бы бояться простому мяснику и содержателю постоялого двора? Покупает и режет скот, торгует мясом в лавках на базаре. Ещё возит обеды артелям на Булгарской пристани. Что такого может сболтнуть эта девка из дремучих лесов, что не должно касаться ушей эмирского наиба?
Злат даже крякнул с досады. Теперь вся надежда на Илгизара. Самому через переводчика девку не разболтать. Взгляд его упал на халат юноши, который сушился над очагом.
– Слушай, Илгизар, кто это тебе рукав зашивал? Сам, поди? Сикось-накось. Попросил бы землячку, чтобы она переделала. – он снял халат и показал девушке, – Сделай, красавица, доброе дело. А то он без женской руки так и будет ходить оборванцем. Обидно за халат.
Злат всё подгадал точно. Именно в этот миг зашёл Сарабай. Видно было, что наибу он желает угодить от всей души – заместо овчины притащил огромный, в рост, тулуп.
– Пусть девка твоя моему парню халат зашьёт. Халат дорогой, дарёный. А он его, гляжу уже порвал где то, да залатал, словно лапоть.
Вот и ладненько! Пока служанка ходит за иглой да нитками, Сарабай будет здесь скамью двигать и тулуп стелить. Если и захочет о чём предупредить – уже никак.
Только и самому нужно Илгизара надоумить с глаза на глаз. Можно, конечно, и при девке, да вдруг она не такая уж непонимающая. Прикинуться не долго.
– Сарабай! Сделай доброе дело. Измерь сколько шагов от угла пристроя до колодца. Только шаги делай ровнее. Мысль мне одна покоя не даёт. Слушай сюда, Илгизар! – торопливо забормотал он, едва за хозяином закрылась дверь, – Девка эта чего-то знает. Я сразу приметил, как Сарабай напрягся, когда увидел, что ты по-ихнему болтать умеешь. Как хочешь убалтывай! Хоть женись, хоть в рабство отдавайся, хоть пляши, хоть песни пой, а разговори мне девку! Да смотри не спугни! Спрашивать ни-ни! Говори разговоры! И слушай в оба уха и во всю задницу. На тебя вся надежда.
После чего с видом обречённого снял сапоги и блаженно растянулся у стены на скамье, заботливо застеленной богатырским тулупом. Только и оставалось, что прикинуться дремлющим и потихоньку наблюдать из тёмного угла.
Хотя вмешаться всё-таки пришлось. Немного погодя, он нарочито сонным голосом пробурчал:
– Да угости ты девку медком, дубина стоеросовая!