раз я влетала в кабинет в тот самый неловкий момент, когда мистер Ашраф распекал, хотелось бы сказать, громким басом, но у него выходили лишь истеричные женские выкрики, недотепу сотрудника, который опять допустил ошибку, о ужас, как он мог! Видимо, мой вид действовал на него успокаивающе. Он опускался в кресло, молча протирая раскрасневшееся от ора лицо влажной салфеткой, и спокойно выслушивал доклад. Если же он был в неконтролируемом гневе, подчиненные узнавали это сразу. Дверь в кабинет бывала заперта, а оттуда доносились такие вопли, что пугались гости в лобби. В тот момент нам всем было безумно жаль того, кто внутри, что не мешало все же над ним посмеиваться. Ибо ситуация выглядела, и впрямь, уморительной.
Но и мне приходилось несладко. Бывало, мистер Али ворча, вызывал меня к себе:
– Почему ты не проследила за тем, доставлены ли угощения гостю?
– В каком смысле? Я позвонила в рум-сервис и все заказала.
– Гость сказал, он ничего не получал.
– Как это возможно? Я договаривалась…
– Я тебе триста раз повторял, дорогая, чтобы ты все проверяла шаг за шагом и отслеживала. Отслеживать. Я что, логист ему, чтобы отслеживать? Вслух я, разумеется, сказала другое.
– Департамент работает спустя рукава, все дело в этом. Я сделала заказ, мальчики его доставили. Так должно быть. Я не могу контролировать работу всех отделов, у меня элементарно на это не хватит времени.
– Работая здесь ты должна постоянно проверять все отделы, понятно?
– Я думала, моя работа заключается в другом…
– Это обязательная часть твоей работы, важнейшая, – сердито поставил он точку.
Умом я понимала, что корни проблемы во всеобщей безалаберности, неорганизованности, инертности, и, тем не менее, разум отказывался принимать это. Мне претило звонить бессчетное количество раз, проверять, покрикивать, чтобы наконец они соизволили взять себя в руки и сделать то, что от них требуется. Впечатление было такое, что египтяне на самом деле получают удовольствие от кнута. Это меня просто неимоверно раздражало.
Несмотря на это, в целом с коллегами на ресепшн и менеджментом у меня сложились хорошие отношения. С ними было весело, а позитивных людей я люблю. Египтяне могут не отличаться дальновидностью, интеллектом, но они поразительно точно способны уловить, как к ним относятся. Мне по большому счету нравилось с ними работать. Поэтому они платили тем же. От природы человек неконфликтный, я старалась решить возникающие трения мирным образом. Зная, в отличие от их местного начальства, что доброе слово и мягкое отношение с ними работают лучше любых оров и наказаний, я этим пользовалась, и часто метод приносил свои плоды.
Тем временем в Шарм закрадывалась зима. Вечера становились все прохладнее, и я с недоумением обнаруживала, что мерзну. Да-да, вы не ослышались. Египтяне искренне удивлялись, как русский человек способен мерзнуть вообще, ибо в их мировоззрении Россия прочно отпечаталась страной, где