организацией, которая помогла ему в числе первых выбраться из города[29]. Едва получив деньги на билет, он сразу же сел в поезд на Вену. Среди десятков тысяч людей, бежавших в эти дни из нацистской Германии, были многие из светил науки и искусства XX века: Альберт Эйнштейн, Томас Манн, Бертольт Брехт, Василий Кандинский…
В Вене Эндре на несколько недель остановился у фотографа Dephot Харальда Лехенперга. Но фашизм шел за ним по пятам: через неделю после пожара Рейхстага австрийский канцлер Энгельберт Дольфус также установил в стране тоталитарный режим. К июню 1933 года Эндре вернулся в Будапешт, где обнаружил, что Юлия, Дежё и его старший брат Ласло по-прежнему шьют костюмы и платья, но едва сводят концы с концами.
На несколько недель Эндре нашел работу в туристическом агентстве Veres – он фотографировал для него местные достопримечательности. Но к концу лета ему снова отчаянно захотелось уехать из Венгрии. За время его отсутствия венгерские левые были безжалостно раздавлены, и перспективы стать на родине профессиональным фотографом стали совсем туманным. С очевидностью, следующим пунктом его путешествия должен был стать Париж, в котором тысячи других венгерских евреев уже нашли убежище от фашизмаii.
3. Человек, который сделал себя сам
Есть люди, которые рождаются парижанами, и Капа был одним из них. Симпатичный жизнелюб, ленивый франт… Казалось, он появился на свет где-то около Бастилии или в одном из больших домов элитного шестнадцатого округа.
Париж оказался таким же безжалостным городом, как Берлин. Поначалу Эндре изо всех сил бился ради того, чтобы заработать себе хотя бы на еду. Несколько месяцев он кочевал из одного затрапезного отеля в другой, стараясь съезжать до того, как управляющие начнут заставлять его оплачивать счета. Он выполнял самые грязные работы и напивался всякий раз, когда удавалось раздобыть хотя бы несколько франков. Не удивительно, что к зиме 1934 года он стал завсегдатаем ломбарда в Латинском квартале. Чтобы выжить, он закладывал самое ценное, что у него было, – фотокамеру. «В основном Эндре закладывал свой главный инструмент – простую фотокамеру Leica с одним объективом и одной кнопкой для съемки, – отмечает Джон Херси. – Неделю аппарат проводил в руках Фридмана, три недели – в ломбарде»[30].
Когда Эндре не мог ничего заложить, чтобы купить самую простую еду, он пытался наловить себе на ужин рыбы в Сене, но обычно это ему не удавалось. Иногда он заходил к Серень Фишер, двоюродной сестре своей матери, которая жила в скромной квартирке в восьмом округе Парижа, недалеко от церкви Святой Марии Магдалины, вместе с мужем Белой и шестилетней дочерью Сьюзи. Здесь его всегда ждала тарелка супа; он даже мог пользоваться старым увеличителем, который отец Сьюзи, страстный фотолюбитель, держал в темном чулане[31]. Сьюзи по сей день вспоминает визиты Эндре – ведь он всегда приносил девочке какие-то