Исчезнувший. Сергей Лушников

беседе более доверительною форму.

      Мой прием сработал, так как Мария Зяблова, открыто посмотрела на нас двоих и переборов свою застенчивость начала свой рассказ.

      – Девушка стала приходить совсем недавно. Может три, а может четыре месяца тому назад. Видная, красивая. Одевается броско, нарядно. Дорогая бижутерия, – по тону Зябловой я понял, что она слегка завидует незнакомке, но только как – то особо, по-женски. – При ней всегда сумочка такая модная, на защелке. Мы как-то столкнулись вот прямо на этом месте, где мы сейчас стоим. Она вежливо поздоровалась, даже улыбнулась.

      – А как пришла? Сама или подвез кто? Машину, мотоцикл не заметили?

      – Нет. Приходила всегда одна.

      – Надолго задерживалась? – я знал, что женское любопытство всегда преобладало, если сравнивать с каким-либо другим проявлением человеческой натуры.

      Зяблова зарделась и умолкла, подарив нам свой очередной взгляд исподлобья. Своим вопросом я спровоцировал ее открыть правду, насколько она любознательна.

      – Видела ее пару раз, рано уходящую. Я часто встаю к ребенку, и видела ее в окно, – тихо молвила Маша и враз умолкла, словно мы заподозрили ее в чем-то неприличном.

      – Шла одна или сосед провожал? – задал я последний вопрос Зябловой.

      – Когда как, – коротко ответила девушка и глянула на меня своими серыми глазами.

      – Спасибо, вам Маша, – поблагодарил я девушку, которая упорхнула так же быстро, как и пришла к нам.

      Когда Зяблова скрылась за дверью, я сказал Присяжнюку.

      – Вот, Георгий, оказывается, у Якубы есть зазноба. А ты говоришь один как перст. Живет человек полной жизнью, вдыхает аромат любви.

      Участковый молчал, и я не совсем понимал, соглашается ли он с моими словами или нет. Лицо его оставалось серьезным, непроницаемым. Я размышлял, что нам делать дальше как неожиданно раздался голос, обращенный к нам, и мы оба как по команде синхронно повернулись. Навстречу нам неторопливой походкой шла пожилая женщина, устремив свой взор на наши застывшие тела. В руке она держала увесистую авоську.

      – Кто это? – тихо спросил я Присяжнюка.

      – Соседка сверху, – подражая мне, еле слышно ответил старшина.

      – А я смотрю, вы ли опять? – приблизилась к нам старушка и близоруко сначала посмотрела на Присяжнюка, а затем более пристально на меня. – А вас я товарищ не знаю, – растянула женщина, слегка повернув голову в сторону, словно от этого жеста могло что-то измениться.

      Мне уже дважды за последние полчаса пришлось представляться. Мои слова произвели нужный эффект на женщину и она даже как-то смешно сложила свои губы, слегка накрашенные светлой помадой.

      – Вы все по поводу Павла Сергеевича? – догадалась старушка. – Он так и не объявился?

      – Да, – почти одновременно ответили мы.